– Счастливый принц! – воскликнул саркастически Отто. – Но хотя вы из вежливости не хотите сознаться, вы много раз имели случай слышать, что я – одна только личина принца. Еще вчера мы это слышали здесь. Вы видите вон эти тени, что дрожат там, на утесе, среди водоворота; так вот, принц Отто – эта колеблющаяся тень, а та несокрушимая скала – Гондремарк! Да, если бы они напали вчера так на Гондремарка, дело было бы плохо; но, к счастью для него, молодой парень его – ярый приверженец и почитатель, а что касается вашего отца, то он человек разумный и превосходный собеседник, и я готов чем угодно поручиться, что он человек честный и правдивый.
– О да, ваше высочество, он честный и справедливый! – воскликнула девушка. – И Фриц тоже честный, – добавила она, – а относительно того, что они вчера говорили, то все это была одна пустая болтовня и глупости. Когда деревенские люди начнут болтать, так они сами не знают, что болтают, лишь бы только болтать себе и другим на потеху; они даже не думают о том, что они говорят; и если вы доедете до ближайшей фермы, то, наверное, услышите все такое же про моего отца.
– Нет-нет, – возразил Отто, – в этом вы заходите слишком далеко, потому что все, что было сказано про принца Отто…
– Было возмутительно! – воскликнула девушка.
– Не возмутительно, а справедливо, – сказал Отто. – Да, справедливо; я действительно таков, как они говорили, и даже хуже!
– Никогда! – горячо запротестовала Оттилия. – Так вот вы как это принимаете! Ну, из вас никогда бы не вышло доброго солдата. Если меня затронут, то я вскочу и дам сдачи! Да еще как! Я себя в обиду не дам, я стану защищаться! Ни за что я не допущу, чтобы другой человек мне на мою вину указывал, даже и тогда, когда бы эта вина у меня на лбу была написана! И так должны поступать и вы, если вы хотите пережить все это. Но, право, я никогда еще не слыхала ничего глупее! Мне думается, что вам было стыдно за себя! Так вы лысый, не правда ли? А?
– О нет, – сказал Отто и весело рассмеялся. – В этом я могу оправдаться; лысым я еще никогда не был.
– Красивый вы и хороший, – убеждала его девушка. – Ведь вы знаете, что вы добрый и хороший, и я заставлю вас самого сказать это всем в глаза! Простите меня, ваше высочество, но это не из неуважения к вам, вы это знаете, и вы знаете тоже, что вы хороший.
– Ну что же я, по-вашему, должен сказать? – спросил Отто. – Я вам скажу вот что: вы повариха, вы прекрасно готовите, пользуюсь случаем поблагодарить вас за превосходное вчерашнее рагу; но, скажите мне, разве вам не случалось видеть, как прекраснейшая провизия до того изгаживается неумелыми стряпухами, что блюда в рот взять нельзя? То же самое можно сказать и про меня; я, быть может, хорошая провизия, но блюдо из меня получилось никуда не годное! Я все равно, что сахар в салате! Короче говоря…
– Мне все равно, я знаю только, что вы хороший, – проговорила Оттилия, слегка вспыхнув, потому что не поняла его сравнения.
– Хорошая вы, а не я, – сказал Отто.
– Ах, это все про вас говорят, что язык у вас такой льстивый, что вы хоть кого обойдете, – укоризненно промолвила она. – Нехорошо это!
– Вы забываете, что я человек средних лет, чуть ли не старик, – засмеялся принц.
– А если сказать вам правду, когда вас слушаешь, то можно подумать, что вы еще мальчик; и хоть вы принц, но, если бы вы пришли мешать, когда я стряпаю, я пришпилила бы салфетку к вашим фалдам! Да! Боже мой, простите меня, ваше высочество, но у меня что на уме, то и на языке! Я ничего поделать с собой не могу! – добавила девушка, застыдившись.
