Признаться, меньше всего я хотела тратить бесценное время на разговор о родственнице, которая меня ненавидит и пытается всячески унизить. Но и проигнорировать вопрос нельзя.
— Да, не лучшие. Хотя в детстве мы неплохо ладили. Проблемы начались, когда умерли наши родители.
Сама не заметила, как рассказала Эрону все подробности. До этого я ни с кем не могла поделиться своей горечью, недоумением, почему ласковая старшая сестра вдруг превратилась в злодейку из старых баллад. В детстве я очень любила Анжелу, мне казалось, что она так же любила меня, но...
Но сразу после смерти мамы с папой сестра повела себя как чужая. Приказала обращаться к ней исключительно официально, запретила мне спонтанные прогулки, загрузила сначала учебой, а потом другими делами, никогда не забывая унизить или указать на какую-то ошибку, даже если та была вызвана исключительно обстоятельствами. Почему так?..
— А она не может считать, что ты как-то косвенно виновата в смерти ваших родителей? — спросил Иштон, отчего я вздрогнула: погрузившись в рассказ, я не заметила, как он вошел.
Иштон подошел ко мне и присел рядом, прислонившись к моему плечу.
— Нет, я в то время была в замке. А вот Анжела как раз была рядом с родителями, когда их убили.
— А она не могла... — начал было Эрон, но Иштон резко схватил его за ухо, дернул, заставив болезненно зашипеть.
— Не задавай таких вопросов. — Иштон убрал руки от Эрона, провел ладонью по моим волосам, словно утешал ребенка. — Не думай об этом. Принимай как данность и будь готова ко всему.
Такие суровые слова — и такой нежный жест, надо же... Мне вдруг неимоверно захотелось обнять Иштона, прижаться к нему, почувствовав его тепло и его заботу. Но я лишь положила голову на его плечо.
— Хорошо.
— И доверяй нам чуть больше, принцесса, ладно? — попросил вдруг Эрон.
— Я и так вам доверяю.
Эти слова не были ложью. Иначе я бы никогда не поделилась историей о своей сестре, да и многими другими вещами, о которых раньше не говорила никому, даже доверенной служанке.
— Врешь. И ни капли стыда не испытываешь, — отрезал Эрон.
— О чем ты?
— Я о герцоге, который тебя так пугает. Уж извини, фамилию не запомнил — слишком много чести ему будет.
Я напряглась. Откуда Эрон знает? Да, герцог меня и впрямь пугал, но я уверена, что на ужине не показала ничего ни словом, ни жестом, ни даже взглядом!
— Тогда мы не стали спрашивать, почему ты так испугалась, когда я перечислял свиту королевы. Надеялись, что ты откроешься нам сама. Но ты молчала. Поэтому мы бы хотели спросить сейчас. — Мягкий и вкрадчивый голос Иштона убаюкивал. — Почему ты испугалась герцога?
Так все-таки они заметили, что я тряслась как зайчик при одном упоминании имени. Как стыдно! Но этот вопрос нужно решить.
Я задумалась. Правду нельзя говорить ни в коем случае. Дело не только в доверии, я просто не хочу потерять лицо перед теми, кто запал в сердце.
— Потому что не знала, как вы отреагируете на то, что моя сестра прочила мне его в женихи.
— И все?
— И все, — твердо ответила я.
Можно собой гордиться, я не допустила ни одного колебания в ответе. Но, увы, короли не были столь глупы, чтобы попасться на такую ложь. Их интуиция была какой-то сверхчеловеческой. Ни Иштон, ни Эрон в тот вечер не потребовали от меня подробностей, хотя по возникшему отчуждению я понимала: они знают о вранье.
Это нечестно с моей стороны. За то время, что мы провели вместе, со мной поделились многими вещами, некоторые из них действительно можно было рассказать лишь тому, кому доверяешь. Они мне доверились, а я им — не смогла. И от этого становилось горько. От самой себя, не способной на правду и признания.
