Я вижу в них обвинение, когда стражники поднимают ее и вытаскивают из зала. Укор, что мне должно быть стыдно за мою чудовищную семью и зло, которому мы позволяем просочиться в мир.
Но она не знает.
Ей не понять, что значит быть ведьмой Сомниатис, связанной с королем древней кровной клятвой. Если бы перед этой женщиной поставили тот же выбор, что и передо мной, не сомневаюсь, что она поступила бы так же. Она не ведает, что может случиться, если я попытаюсь нарушить правила.
Тем не менее, как только незнакомка скрывается из виду, я тут же поворачиваюсь к матери, не в силах сдержаться:
– Думаешь, она будет избегать леса и не станет собирать цветы для дочери? – Это глупый вопрос, и в тот момент, когда я произношу его вслух, мне хочется взять слова обратно.
– Какое это имеет значение? – Голос Теолы пронизан недовольством. – Пока мы получаем необходимое количество душ, нас не должно беспокоить, кому они принадлежат.
Я знаю, что она права.
Важно, чтобы к концу месяца у нас было хотя бы сто душ. Этого достаточно, чтобы король мог сохранить бессмертие и продолжить свое правление.
– Ты не согласна, Селестра? – спрашивает мать, когда я замолкаю.
Она предупреждающе смотрит на меня, вынуждая кивнуть.
– Конечно, нет, – отвечаю я.
Искусная ложь.
– Мои ведьмы не задаются такими вопросами.
Король пристально смотрит на меня.
Его глаза чернее самой темной ночи.
– Тебе следует это усвоить, Селестра, – говорит он. – Если тебе когда-нибудь удастся стать одной из них, а не остаться простой наследницей.
Я склоняю голову и стискиваю челюсти.
Он называет меня наследницей, как будто это оскорбление. Так и есть, пока я не стану полноценной ведьмой Сомниатис.
Наследники магии бесполезны, пока им не исполнится восемнадцать лет и они не будут связаны с королем клятвой крови, готовые обучиться истинной магии после смерти старой ведьмы. До тех пор я никому не интересна.
Иногда я чувствую себя сорняком, который вырос в чужом саду и никак не может слиться с остальными растениями.
Остаток вечера проходит так же.
Стража водит людей туда и обратно, несчастные стоят на коленях, пока Теола рассказывает об их грядущей судьбе чуть ли не со скукой. Предательство со стороны верных друзей, утопление в местной реке или ранение в переулке возле таверны, которую они посещают каждый вечер.
Испуг сочится из глаз людей, когда они узнают о собственной смерти. Они ведут себя так, словно на них наложили проклятие, а не выполнили их просьбу.
На протяжении всего вечера я молчу, нарушая тишину, только когда необходимо рассказать о правилах Фестиваля. Десятки раз я отрезаю пряди, спускаюсь по лестнице и наблюдаю, как король жадно смотрит на каждого, кто вступает с ним в сделку.
Каждую новую душу он поглотит с помощью магии моей семьи.
Лишь немногие из них доживут до середины пути и исполнят свое желание.
Никто не сможет пережить второй этап испытания, даже если будет достаточно безрассуден, чтобы попытаться.
Я хорош во многих вещах, но лучше всего у меня получается выживать. Это дается мне с необычайной легкостью и сопровождается едва заметными шрамами. Конечно же, я умею драться, но это еще не все.
Величайшим навыком, которому научил меня отец, было то, как расположить к себе людей. Как проникнуть в чей-то разум и убедить, что я достоин доверия.
Что во мне есть что-то особенное.
У всего есть предел, но точно не у обаяния. И теперь я нуждаюсь в нем больше, чем когда-либо.
