Порывистый термальный ветер раскачивал топтер, но она летела сквозь него – спокойная, несмотря на толчки. Когда она садилась в пилотскую кабину, орнитоптер словно становился ее телом, а рефлексы перетекали в шарнирные крылья. Лазерные пушки и пусковые ракетные установки были продолжением ее самой – ее когтями хищника.
Чани улыбнулась, заложив крутой вираж вокруг пустынного смерча. Этот злобный бурый столб пыли был слишком мал, чтобы называться «хоуро», но она все равно вспомнила о брате.
Стилгар улыбнулся:
– Ладно, я признаю, что ты больше не нуждаешься в моих уроках. Ты показала, на что способна, девочка.
– Тогда не называй меня «девочкой»! – потребовала она. – И расскажи моему отцу о моем мастерстве, чтобы он больше не считал меня малым ребенком!
Наиб серьезно кивнул:
– Лайету нужно иметь точное представление об имеющихся у него ресурсах.
Чани предпочитала, чтобы о ней думали как о ресурсе племени, а не как о ребенке.
– Настоящая тренировка будет, когда мы нападем на Харконненов. Не могу дождаться.
Они давно определили все радиочастоты Харконненов, в том числе особые диапазоны, зарезервированные для боевых действий, хотя фримены не знали вражеского кодового языка. Опознавательные знаки на фюзеляже топтера можно закрасить, даже если маскировка обманет врага ненадолго. Чани надеялась, что будет участвовать в бою, когда фримены соберутся использовать топтер.
Когда дело доходило до драки, она была больше, чем пилотом. Она тренировалась сражаться на крисножах, провела бесчисленное множество схваток с Джемисом на песчаной тренировочной площадке в пещерах. Чани выиграла половину поединков, но соперник по-прежнему относился к ней недостаточно серьезно. Он превосходил ее в росте и силе, и чтобы компенсировать это, девушка перенимала его боевые приемы, изучала его привычки и использовала против него.
Чани также владела пистолетом Маула – пружинным метательным оружием. Это простое механическое устройство обычно использовалось бандитами, хотя и не слишком эффективно работало против солдат Харконненов, которые, как правило, носили нательные энергетические щиты. Кроме того, покойная мать показала ей множество ядов, которые можно применить против врага, если потребуется более изощренный способ убийства.
Чани, дочь Лайета, была готова сражаться за свой народ. Готова убивать Харконненов.
Теперь Стилгар выглядел мрачным и обеспокоенным, и она в скором времени ожидала продолжения разговора. Им предстоял долгий перелет, и в конце концов наиб подберет нужные слова. Она не торопила его.
Наконец Стилгар произнес:
– Ты знаешь обычаи пустыни, но Лайет считает, что тебе следует больше узнать об обычаях Империи.
Чани усмехнулась:
– Зачем мне это? Я – фримен.
– Я тоже, – кивнул Стилгар, – но Лайет это Лайет, а ты его дочь. А значит, вы нечто большее, чем простые фримены.
Ей не нравился этот разговор.
– Что плохого в том, чтобы быть просто фрименом? Не хочу погружаться в этот имперский смрад.
– Тебе могут пригодиться имперские знания, потому что знания – это сила, а сила нужна фрименам, чтобы завоевать свободу.
Дальше Чани вела машину в угрюмом молчании. Отец уже предлагал ей продолжить образование за пределами пустыни, которую она так хорошо знала.
– Отец хочет, чтобы я поступила в имперскую школу на другой планете, – пробормотала она, зная, что Стилгар слышит ее даже сквозь хлопанье крыльев топтера. – Я сказала ему, что хочу еще многое узнать о Дюне. Да человеку жизни не хватит, чтобы изучить всю нашу планету! Зачем мне изучать другие миры, которые для меня ничего не значат?
