На следующее утро я встала изнеможенная: всю ночь провертелась в постели, вспоминая вчерашний день. Жалко ли мне было несостоявшихся убийц, уготовленных Филиппом на заклание, я не знала, но в том, что у принца далеко идущие планы, сомнений не было. Позавтракав в гордом одиночестве, я села в закрытую золочёную карету с гербом в виде совы, Геррон расположился на козлах, Роза примостилась рядом.
Беседовать не хотелось. Я закрыла глаза и почувствовала, как упряжка взмыла вверх. Защекотало где-то под ложечкой. Выглянув из окна, убедилась, что две белоснежные лошади, перебирая тонкими изящными ногами, несутся по перистым облакам, словно по припорошенному снегом полю, а внизу местами мелькает рыжая земля.
– Не упадём? – высоты я боялась, а потому схватилась за спутницу.
Она обняла меня и расхохоталась.
Наконец кони стали снижаться.
– Так быстро? – удивилась я.
– Скорость огромная, – отозвалась Роза.
Сначала показались острые шпили готических башен, затем небольшие сказочные дворцы и в последнюю очередь мощеная булыжником мостовая. Карета опустилась на парковочную площадку, уставленную такими же экипажами, лошади заржали и застыли.
– Выходите, дамы, – спрыгнул со своего места Джакоб. – Следуйте за мной.
Осмотревшись по сторонам, я пошла за своим новым другом. Если бы кто-нибудь сказал, что смогу полюбить кого-то после смерти мамы, я бы не поверила. Сейчас, поглядывая на провожатых, я чувствовала к ним очень нежные чувства, такие, какие испытывают к родителям.
Народ, населяющий Цветаун, одевался по последней моде нашего столетия и ничем не отличался от сограждан из мира вражды, но кое-где попадались костюмированные экземпляры. На них не обращали внимания, а потому я облегчённо вздохнула, так как на мне ладно сидело длинное голубое платье, а на мадам Ренуар костюм английского стиля восемнадцатого века.
– Впереди ярмарка, – сообщил Геррон.
Я подняла голову и ахнула, арка в виде радуги над рынком доставала до небес, а когда мы прошли её, взору открылись многочисленные уютные одноэтажные магазинчики разных расцветок, возле которых стояли продавцы и приглашали покупателей внутрь.
На каждом магазинчике красовалась вывеска с цифрами.
– Сплошная математика, – озадачилась я.
– Дело в том, что в здешних лавках продаются вещи из разных периодов прошлого, – подсказал Джакоб, – не то что в современных торговых центрах. Хотите платье времён Анжелики, которая в вашей параллели очень популярна? Или наряд правления Наполеона? Или русский сарафан господства Ивана Грозного?
– Хорошо знаете нашу историю, – улыбнулась я. – Значит, в этом месте находится исторический центр Цветауна?
– В Цветаун прилетают со всей Лавандии, – вставила мадам Ренуар.
– Приходилось бывать в мире вражды не раз, – отозвался польщённый похвалой спутник.
Ведомые Розой, мы последовали за ней в один из магазинчиков и обнаружили там длинные стеллажи с таким красивыми платьями, что у меня перехватило дух.
– Почему ваши торговцы ориентируются на моду нашей параллели? – в восторге застывая у трюмо, осведомилась я.
– Она является законодателем мод, – ответила мадам Ренуар. – Я сама летала в Париж на выставки ведущих модельеров.
По помещению рассеялся полумрак, но через минуту глаза к нему привыкли. Неожиданно от стены отделилась юная девушка в джинсах и майке с портретом короля Чарльза. Она бросилась к нам и застыла в ожидании приказаний.
