Димка голову поднял, посмотрел на меня. Спустя мгновение улыбнулся.
– Привет, – отозвался он легким тоном. Меня, если честно, отпустило.
А ведь до момента его улыбки я даже не осознавала до конца того напряжения, что меня неожиданно накрыло. Но он улыбнулся, и я поняла, что продолжения ссоры не будет, и на душе стало легче.
– Где ты была?
– Ездила к Лысовскому, – призналась я. Подошла ближе, кинула на кресло свою сумку, скинула с ног туфли на каблуках, и устроилась рядом с Абакумовым на диване. Ноги под себя поджала.
Дмитрий Алексеевич за мной наблюдал.
– Советоваться?
– Вроде как, – вздохнула я. Пристроила локоть на мягкой спинке дивана, подперла рукой голову.
– И что он говорит?
Я молчала. Раздумывала, стоит ли Димке знать о происходящем. А потом решила, что если не стоит, тогда и сидеть на этом диване рядом со мной, ему тоже не стоит. Но я ведь не хочу взять и прогнать его, да? Я его люблю.
«Люблю», проговорила я мысленно, будто смакуя это слово на языке.
«Надо было выдать тебя вовремя замуж», вдруг пронеслись в моей голове слова Лысовского. «Сейчас всё было бы по-другому».
Не знаю, что это вдруг накатило на меня, но в горле встал комок, глаза зажгло, я поняла, что слёзы готовы пролиться, так горько вдруг стало, в один момент, и я поторопилась откашляться. И заговорила:
– Это не по работе. Нужно было прояснить один вопрос… связанный с моей семьёй. – Я сделала глубокий вдох. – Дима, мне надо тебе кое-что рассказать.
И я рассказала. Взяла и рассказала. Как сама понимала, как запомнила, как смогла выразить. Абакумов выслушал, хмурился, но не перебивал. За что я была ему благодарна. Если честно, собственный пересказ услышанной недавно истории моего появления на свет, внесло немного ясности в моё сознание. Я будто взглянула на ситуацию со стороны.
А вот Димка, судя по всему, всерьёз впечатлился.
– Бедные родственники? Марьяна, ты ведь несерьёзно?
Я посмотрела в один угол, затем в другой угол комнаты. Осторожно заметила:
– Дима, это не просто родственники. Речь идёт о моей матери.
Он отложил бумаги, которые до сих пор держал в руках, с дивана поднялся.
– А мне кажется, речь идет о шантаже. Тебя пытаются припереть к стенке.
– Что ж, – вздохнула я, – у них получается.
Абакумов забегал по комнате.
– Лысовский прав. Нужно немедленно принять меры. Не дай Бог вся эта история выйдет в свет. Да нас всех с потрохами съедят!
– Кого это – нас? – не удержалась я от вопроса.
Дмитрий Алексеевич остановился передо мной, взглянул выразительно.
– Марьяна, я знаю, что ты злишься на меня, но, мне кажется, что не время.
– Я не злюсь, Дима.
– Ты понимаешь, какой масштаб может принять этот скандал? Александр Дегтярев «похоронил» свою жену! Заживо!
Я кивнула.
– Понимаю.
– Нужно решать вопрос радикально, – выдохнул он.
Я моргнула. Решила поинтересоваться:
– Это как? Похоронить её по-настоящему?
– Что за ерунду ты говоришь? – тут же возмутился он. – Нет, конечно. – Дмитрий Алексеевич упер руки в бока. – Придётся дать им денег, – сказал он. – Они же этого и хотят, да?
Я промолчала. Мне было неприятно об этом слышать. Мне бы, если честно, хотелось бы узнать, что дело не в деньгах, а именно во мне.
А вдруг мама хочет увидеть, узнать меня? Такое ведь может быть?
В гостиную заглянула Шура. На меня посмотрела, затем на Дмитрия Алексеевича. Поинтересовалась:
– Ужин подавать?
Абакумов кивнул.
– Подавайте, Шура.
В его голосе проскользнули хозяйские нотки, для себя я этот факт отметила, но обсуждать, даже раздумывать на этот счёт, у меня в данный момент желания не было. Поэтому я лишь кивнула Шуре, которая вопросительно на меня поглядывала.
