– Совсем не рассердите, – отозвалась Изабель. – И было бы крайне обидно, если Людовику XIV не пришлось царствовать. Он будет великим королем!
– Откуда вам это известно?
– Сужу по его взгляду. Вы когда-нибудь пытались его выдержать?
– Н-нет… Никогда не пробовал.
– А вы попробуйте… Если осмелитесь. Попытка многому вас научит. Поэтому я и бьюсь, повторяя без конца, что великое царствование должно состояться! С принцем де Конде во главе королевских войск и каким-нибудь блестящим умом в качестве министра финансов. Почему бы, например, не с вашим старшим братом? Говорят, он очень сведущ в этой области. И Франция наконец обретет снова блеск и былую весомость.
– Совершенно с вами согласен, но почему бы и вам не признать, что король очень любит кардинала!
– Признаем лучше другое: король необыкновенно скрытен. Какой сын может любить возлюбленного своей матери, тем более если она королева?
Воцарилось молчание, аббат не сводил восхищенного взора с хозяйки дома. Никогда еще женщина не влекла его к себе с такой силой, и, расставшись с ней, он желал только одного – нравиться ей. В конце концов, Мазарини был уже далеко не молод, зато молоды были они! И она, и он… Готовый на все, чтобы добиться любви несравненной красавицы, Базиль Фуке мало-помалу пришел к мысли, что нужно удовлетворить пожелания принцев, совершенно позабыв о кардинале, чьим посланцем он был.
На протяжении сентября не прекращались сношения между Компьенью и особняком Конде. Но мало-помалу неуступчивость принца, который без конца переписывался с сестрой и не желал отказаться ни от одного из своих притязаний, сузила до предела поле маневров. К тому же в Компьени узнали, что аббат Фуке безнадежно влюбился в герцогиню де Шатильон, и тогда его заменили суровым представителем магистрата, господином д’Алигром, который был совершенно непроницаем для женских чар, но жаждал найти применение своим государственным талантам. Четвертого октября министр Ле Телье поручил аббату Фуке передать госпоже де Шатильон что-то вроде ультиматума для принца де Конде. Предложенные условия настолько разнились с желаниями принца, что Изабель объявила их «гибельными» и отказалась передавать, прибавив, что, если желательно известить о них Его Высочество, то можно обратиться к господам де Шавиньи или де Рогану, но никак не к ней. Поручение было передано господином де Шавиньи, и принц с презрением отверг королевские предложения. Ни Изабель, ни сам Конде не придали большого значения ультиматуму, так как за тот месяц, пока велись письменные переговоры между двумя слепцами, произошли некоторые события, которые укрепили решительность принца. Дело было в том, что вернулся герцог Лотарингский.
Да, в самом деле! Карл IV, не найдя себе нанимателя за желаемую цену, вновь вернулся со своей выхоленной и напомаженной армией – хоть сейчас на парад! – и расположился в замке Гробуа, защищенном с одной стороны долиной Йерры, а с другой – огромным густым лесом, протянувшимся до Валентона и Вильнёв-Сен-Жорж.
Конец ознакомительного фрагмента.
