Однажды в зимнем трамвае
засыпая и просыпаясь
ниточку пульса наматывая
я уходил в прошлое,
сшивал небо и землю
замётывал шов снегом,
потом ледяными мостиками
словно ключами от двери
звенел, поднимаясь всё выше,
вытягивал родственников живых и умерших,
приглашал друзей
под старую яблоню —
единственное дерево
на единственной тёплой поляне.
А там и бутылки тёмные раскопали где-то,
собаки набежали,
кот вернулся потерянный,
чёрный, лоснящийся выскочил из автобуса:
– Сам доехал, однако,
воротником притворяясь,
зайцем…
Сообщил об этом и брезгливо понюхал
мои пальцы,
потом начались песни,
собаки собирали всё, что падало со стола,
а потом мы сами упали
словно яблоки на траву
вместе с пустыми бутылками и яблоками
червивыми, ненадкушенными…
Утром пришла Пора Возвращаться
постучала строго костяшками пальцев
отхлебнула из полупустой бутылки:
– Я вам не Пора Разбрасывать Камни,
стыдно,
словно вы сад камней, а не люди!
Вот ты, в пёстрой рубашке,
или вы, голые двое,
и ты, с головной болью,
давайте-ка собирайтесь
и марш по домам отсюда!
Собаки поджали хвосты, в сторону
отошли и снова в свои хороводы,
а мой кот
на яблоню забрался, чёрным яблоком
повис над нами.
– Ещё не все яблоки созрели,
ещё никто не откусил ни кусочка,
ещё не было даже змея,
тем более Адама и Евы,
мы случайно сюда попали
и скажи лучше нам, сколько времени,
коли тебе, Пора Возвращаться
известно когда и что за чем следует, —
говорю, – сюда пришли мои родственники,
друзья, даже собаки и этот кот,
Бог вёл меня на ниточке моего пульса
как машинку ребёнок ведёт
на верёвочке за собой,
пусть он мной и занимается!
Так стоял я возле дерева суровый, словно памятник,
а она раздвинула свою грудь в стороны,
открыла хрустальное пронзительное сердце
и сразу стало неуютно в этом раю:
автобус вдруг облаком вырос,
уехали гости с песнями и котом,
собаки в лес убежали,
и для нас наступило Потом —
мы принялись за работу:
Пора Возвращаться
сгребла мусор в кучу,
пропылесосила траву ветром,
