Саттон спрыгнул с изгороди и пошел через открытый ток. Из амбара пахло свежеобмолоченным зерном, в курятнике попискивали цыплята.
На какое-то мгновение сознание Саттона соединилось с сознанием проснувшегося цыпленка…
…Он почувствовал тревогу. Кто-то шел мимо, кто-то потревожил его сон. Посторонний звук означал неведомую опасность. Темнота, шаги… – опасность!
…Саттон потряс головой и заспешил прочь.
Цыплята… хрупки и ранимы, думал он. Вот корова – та спокойна, мысли ее тягучи, как жвачка. Собака… Собака подвижна и дружелюбна, а кошка, невзирая ни на что, все-таки гуляет сама по себе, оставаясь существом из дикого леса…
Я знаю их всех. Я был каждым из них. Не все они, по правде говоря, мне симпатичны. Крыса, к примеру, или жаба… Скунс и тот приятнее. Неплохо бы спрятаться в шкуре скунса…
Что это – любопытство? Скорее всего. Вечное желание человека сунуть нос во все, что его окружает, на чем висит табличка типа: «Вход воспрещен», «Осторожно, злая собака», «Личная собственность», «Просьба не беспокоить»… Но для меня это практика, хорошая практика, познание второго «я», попытка испытать все оттенки разумных и эмоциональных проявлений чужой жизни…
Но была граница, которую он не переходил. То ли вследствие врожденной деликатности, то ли из-за боязни, что будет неправильно понят. Что его больше сдерживало, он и сам до конца не понимал.
…Дорога вилась белой змейкой вдоль гряды холмов. Саттон шел медленно, не торопясь. Земля вокруг была черная, а тропинка белая. Звезды мягко и нежно горели на темном небе.
Зимой они светят по-другому, залюбовался Саттон. В этом древнем уголке тишина и покой, сюда не доносится грохот двадцатого столетия…
Из таких краев выйдут крепкие парни, которые несколько поколений спустя поведут корабли к звездам. Здесь, на тихих окраинах Земли, закаляется надежность и мужество…
Десять лет… Негласный договор с прошлым выполнен? Я могу уйти – куда угодно и когда угодно.
Но идти некуда.
А ведь я не прочь и остаться, сказал себе Саттон. Здесь так красиво!
– Джонни! – позвал он. – Джонни, дружок, что же нам делать?
– Все хорошо, Эш, – ответил Джонни. – Все хорошо. Тебе нужны были эти десять лет.
– Ты был со мной, Джонни?
– Я – это ты, Эш. Я пришел, когда ты родился. И буду с тобой, пока ты не умрешь.
– А потом?
– Потом я тебе не буду нужен, Эш. Я уйду к кому-нибудь другому. Ведь никто не должен быть одинок.
– Никто не должен быть одинок, – повторил Саттон как заклинание…
Он действительно не был одинок.
Кто-то догонял его; кто это был и откуда взялся – Саттон не знал.
– Отличный вечер, – сказал человек. – Часто вы так гуляете?
– Почти каждый день, – беспечно ответил Саттон, а разум подсказывал: «Осторожно! Осторожно!»
– Тут так спокойно, – сказал незнакомец. – Так тихо и безлюдно. Самое место для размышлений. Много чего, наверное, передумаешь, пока гуляешь вот так, совсем один…
Саттон не ответил.
Они шагали рядом.
– У вас было много времени на раздумье, Саттон, – прервал молчание незнакомец. – Целых десять лет.
– Вы следили за мной…
– Следили. И мы, и автоматы… Мы знали каждый ваш шаг.
– Десять лет назад, – сказал Саттон, – вы подослали двоих… Они пытались меня подкупить.
– Кстати, – заинтересовался незнакомец, – что с ними такое случилось?
– Простой вопрос, и ответ простой. Я их убил.
– Но у них было к вам выгодное предложение.
– Да. Они предлагали мне целую планету.
– Я еще тогда говорил, что это вас не устроит! Самому Тревору говорил!
