Принеси мне их сердца - страница 23

Я так сосредоточена на новых знаниях, что не замечаю восхода до тех пор, пока солнечный луч не проникает в окно кареты, скользя по моему лицу. Я моргаю, привыкая к арбузно-зеленому и нежно-розовому цветам неба. Золотой диск солнца восходит над горизонтом во всей своей сияющей красе.

– …что до принца, наша цель ясна. Девушки на Весеннем Приветствии называются Весенними Невестами, и они… – речь И’шеннрии прерывается. – Ты меня слушаешь?

– П-простите. – Я отвожу глаза. – Просто… я не видела рассвет со дня обращения. – Солнце поднимается на юге, а это направление всегда скрывали густые кроны деревьев леса Ноктюрны. На удивление, И’шеннрия не требует, чтобы я сосредоточилась.

– Давно это было? – спрашивает она.

– Три года назад. – Солнце вновь завораживающе пробивается сквозь облака, и мой голос садится. – Как я могла забыть, насколько это прекрасно?

Воцаряется тишина. Наконец она спрашивает:

– Сколько тебе исполнилось бы в этом году, будь ты все еще человеком?

– Девятнадцать.

– Значит, тебе было шестнадцать, кода это случилось?

Восхищение от рассвета скрывается за набежавшими тучами воспоминаний. Уставившись в пол кареты, я вцепляюсь пальцами в ткань сиденья. Я никому не рассказывала, как все произошло. Эту мрачную тайну знали лишь я и Ноктюрна. Но И’шеннрия поведала мне свою болезненную историю. Самое малое, что я могу сделать, – быть честной в ответ.

– Там были бандиты, – медленно говорю я. – Мама и папа были торговцами. Бедными, но довольными жизнью. Мы все время путешествовали – через Каванос, Авел, даже пустынные горы Гелкириса. Или, по крайней мере, мне так кажется. Когда становишься Бессердечным, человеческие воспоминания покидают тебя…

– Они живут в твоем сердце, – заканчивает она. Я не спрашиваю, откуда она знает. Просто бреду сквозь холодные и горькие воды прошлого.

– На дороге был один мальчик. Он плакал от боли, просил о помощи. Отец попытался его объехать. Он почуял неладное, но я заставила его остановиться. Бандиты прятались неподалеку в лесу.

Я молчу о том, как бандиты изрешетили отца стрелами, о кусочках его мозга на стальных наконечниках, о том, как они вскрыли меня от пупка до горла и бросили умирать и смотреть, как они делают то же самое с мамой.

Голод терзает мои внутренности, воспоминания для него точно угощение. Твоя вина, – шепчет он. – Родителей убили из-за твоей слабости. Я не поддаюсь ему.

– Ноктюрна нашла меня и обратила. И в дополнение, по доброте душевной, отдала мне бандитов.

Я молчу об ослепляющей ярости, темной захлестывающей волне гнева, боли и голода, поглотившей меня и заставившей разорвать грабителей в клочья. Молчу о монстре, рвущемся из меня наружу, убивающем все на своем пути, смакующем кровь и смерть.

– Знаете, что она мне сказала, – продолжаю я, – когда я спросила, почему она отдала мне бандитов? Она сказала: «Я подумала, что все люди этого хотят. Возмездия».

Я прячу ладони между коленей, но тут же их вынимаю. Леди так не сидят. Свожу колени вместе, высоко поднимаю голову и расправляю плечи, пытаясь подражать совершенной позе И’шеннрии. Она буравит меня своими ореховыми глазами, и я отвечаю взглядом, исполненным давнего горького раскаяния. Пытаюсь улыбнуться, понимая, что выгляжу жутко. Но улыбка получается безжизненной.

– И она была права.

Мы даем лошадям отдых за два часа до Ветриса. По лугам стелется туман, делая все вокруг серым и унылым, но мне все равно. Пейзаж для меня по-прежнему новый. Мои глаза жадно следят за каждой серой травинкой, каждым порывом ветра в зарослях тростника, призрачными силуэтами кроликов и ястребов, кружащих друг с другом в смертельном танце. И’шеннрия и я наконец можем размять ноги, и она приказывает Фишеру достать с крыши кареты сундук. Она некоторое время роется в нем, прежде чем вручить мне элегантное платье из зеленого шелка, отделанное серебряными нитями. Оно потрясающее – в лесу о таком я могла лишь мечтать.