Мне его высказывание показалось непонятным. И я спросил:
– А если кто-то захочет вселиться в мое тело, пока меня в нем нет, то он этого сделать без моего согласия не сможет?
– Не сомневайся, – отмахнулся Многоликий от меня, как от непонятливого ребенка, – Таковы законы.
– Но что тогда может меня заставить разрешить другой сущности войти в мое тело? – решил я переспросить.
– Отсутствие знаний и страх. Кое-какие знания ты уже получил. А страх при минимуме знаний может привести к положительному эффекту для претендента. Тебе надо точно знать, что, если ты пожелаешь вернуться, ты всегда вернешься.
Я не совсем понял, и он уточнил:
– Все просто. Это рассчитано на профанов. Можно, например, совершить сделку по обмену телами, посулив что-то, или сделать это при помощи угрозы расправы над близкими людьми… а, впрочем, зачем я тебе это говорю? Тебе же это не нужно, – в его голосе звучали то ли ирония, то ли сарказм. Я же почувствовал подвох, и мою душу пронзило недоверие, – Зря, – констатировал голос, – Это от души. Хотел предупредить по поводу излишнего любопытства.
Я тут же возразил ему, что это не просто любопытство, это научный интерес.
– Да? – булькнул он, – Ты сам-то в это веришь?
– Уже не знаю, – ответил я искренне, – А ты-то сам как переходишь из тела в тело?
– Я? – он даже удивился, – Да таких обреченных на смерть во все времена и во всех странах – миллионы. И тогда, когда они уже готовы, ничего не стоит посулить им – позаботиться об их ближних, чтобы они дали свое согласие… здесь – в этой действительности: в то время, когда их тела находятся в состоянии физиологической бессознательности, то есть сна. Потом, когда они просыпаются, они могут и не помнить, что с ними происходило, но коррекция причинно-следственных связей и их информационно-энергетическое наполнение для данного континуума свершилось, а, значит, само действо уже в работе.
– А потом? – я спрашивал машинально, не задумываясь особо о смысле, – Что ты делаешь потом? Ведь для того, чтобы человеку пойти на это, нужны причины? Как ты решаешь эти проблемы, попав в тело обреченного на смерть?
– Причины важны душе, а не телу. Новая душа, вселившаяся в тело, поскольку постольку обременена теми заботами, что были у прежней. Она почти свободна от них: к памяти физического тела, к его вывертам, с одной стороны, привыкаешь, а с другой – дрессируешь его, поелику хватает сил. – Но ведь тело-то остается в тех же самых условиях, – недоумевал я, – А как же «бытие определяет сознание»?
– Мало ли стран на земле, куда можно податься с моим вселенским знанием и многовековым жизненным опытом? Веришь ли? – в его словах снова прозвучал сарказм. Я заметил, что мой собеседник становится все более и более прозрачным, – Прощай, – проник еще раз в мое сознание его голос, – Подумай над тем, что узнал…
Еще бы, – возмутился Пекарик, сделав соответствующий кивок головой и посмотрев на Михаила Моисеевича, словно искал в его взгляде поддержку, – Попробовал бы я не думать… – он замолчал, видимо, остро переживая этот самый момент, но совсем недолго, после чего продолжил, – Через пару секунд странная сущность исчезла окончательно. «Что он хотел сказать? – недоумевал я, – Что я смогу попасть в тело Дарского либо с его согласия, либо обманом?» А ведь я где-то догадывался об этом. Нет, я всегда подспудно знал. Рассуждения вызывали во мне все новые и новые вопросы. Они как живые циркулировали, повторяясь в разных комбинациях. Чаще всех в потоке сознания возникала фраза «увижу ли я его снова?» Но вдруг возникла пауза. Появилось напряжение, требующее повышенного внимания.
