Змеёныш сын мамы змеи..
– Если он животное, почему она такого воспитала? Ну да, он иногда жуткая скотина. И я не понимаю, когда он стал таким. Или был таким всегда? Но какое-то время притворялся идеалом. Фокусы с камушками показывал. Раз – на ладони ничего, два – сжал пальцы, три – разжал, а там драгоценное колечко. У мамы тащил из её запасников и коллекций. Вот мама орала, если пропажа обнаруживалась! Правда, Лорке ничего он не дарил. Как-то соображал, что на ней колье повиснет, как на лыжной палке, – не того она фасона, чтобы в сокровищах подлинных щеголять! Ей какой-нибудь дутый пластик в самый раз. Она же лыжница, только всё норовит по чужой лыжне прокатиться. А тут смотрю, надела на свою гусиную шею красное, как кровь, колье и ходит, гордая прямая лыжная палка, чтобы все видели, – она любимая жена! Я ей и говорю: «Кто же шею тебе изгрыз? Издали смотришь на тебя, на шее как следы от зубов хищника»!
Мама отвернулась, сделав вид, что никакая Лора её не интересует. Да так и было. Не было в её душе места для этого. Ксения замолчала, давая маме возможность тихого созерцания окружающей природы. А сама продолжала клокотать, – Что может быть чудовищнее, чем красные камни, какой редкости они там ни будь? Но у неё же очевидная подделка! Нацепила бы уж рябиновые бусы, если корчит из себя русскую красавицу. Как ты мне в детстве делала, помнишь? Мило так было…
Как всё началось? Лора издевалась над ним за то, что он был не прошибаемо суров с ними, когда вёл свой практикум по этим модулям. Происходило всё на учебном космодроме. Лора и Рамон смеялись над каждым его словом, жестом. Они претендовали на роль главных юмористов группы. После их проделок он стал следить только за нею, придираясь ко всему. Потом зачем-то выспрашивал у Ксении, почему русская девушка-блондинка с арабом? Разве мало на свете прекрасных девушек со смуглой кожей и тёмными волосами, которые подошли бы Рамону больше, чем Лора?
Она ответила ему, – Тебе-то что за дело? Да и не араб он, а русский парень, только загорелый очень.
– Он такой же русский, как я китаец. Потомство проблемное бывает при расовом смешении, но принято это скрывать из-за ложно понимаемой человечности. Нас, белокожих людей, почти не осталось на планете. В процентном отношении мы в ничтожестве. Негроидные и монголоидные расы только выигрывают в качестве и количестве, смешиваясь с европеоидами. А сами европеоиды? Я мечтаю найти райскую планету, где будут жить мои потомки. Я хочу много детей. Хочу продлить линию древних гиперборейцев – пришельцев из неведомых и непредставимо развитых миров, чьими потомками мы и являемся. Но я вовсе не расист, не считаю, что прочие хуже. Просто я озабочен выживанием расы, к которой принадлежу, и которая практически исчезает с лица нашей Земли.
Лора осветляла волосы, как бы давая зримый знак «гиперборейцу», что она как раз та, кто и есть его дополнение. Ксения только потешалась, – вся эта одуванчиковая красота пустоголовой матрёшки казалась убогой безвкусицей, как и её пристрастия к платьям в цветочек. Лора сообщила как-то, что в детстве была белее пуха одуванчика, но в пубертатном периоде начала резко темнеть. Это когда Ксения выговорила ей о тёмных корнях волос; «Грива у тебя как у пегой кобылы».
Лора или придуривалась, или искренне не понимала причину неприязни сокурсницы, с которой они совсем недавно любили курлыкать на досуге о несовершенстве мужского племени.
