При легком шорохе, вызванном его движением, пейзаж внезапно сместился в сторону. Фигура, сидящая в кресле, повернулась и посмотрела на Зальтнера большими, блестящими глазами. На мгновение он в замешательстве уставился на это новое явление. Он никогда раньше не видел такого прекрасного женского лица. Он хотел поскорее встать и только теперь взглянул на свое тело. Пока он был в бессознательном состоянии, его, очевидно, искупали и надели свежее белье. Он обнаружил себя завернутым в свободный халат из неизвестной ему ткани.
Тут фигура протянула руку и дотронулась до одной из кнопок на столе рядом с ней. В тот же момент Зальтнер почувствовал, как будто кто-то вдруг решил поднять его. Рука, положение которой он хотел изменить, поднялась гораздо выше, чем он намеревался ее поднять. С легкостью он поднял верхнюю часть тела, но при этом движении его ноги тоже взлетели в воздух. С удивительной скоростью он выполнил несколько непреднамеренных акробатических движений, пока ему не удалось сбалансировать себя в сидячем положении на кровати.
В то же время женская фигура тоже поднялась и поплыла к нему. На ее лице была дружелюбная улыбка, а ее чудесные глаза выражали самое искреннее участие.
Зальтнер хотел встать, но как только он опустил ногу, понял, что ему грозит опасность взлететь на неопределенную высоту. Легким движением руки стоящая перед ним фигура приказала ему вернуться на свое место. Теперь, наконец, он снова обрел дар речи и заговорил в своей обычной манере.
– Как вам будет угодно, – сказал он. – Для меня было бы большой честью, если бы вы также сели и любезно рассказали мне, где я на самом деле нахожусь.
На его слова фигура издала низкий серебристый смех.
– Он говорит, он говорит! – воскликнула она на марсианском языке. – Это так забавно!
«Фафаголик?» – Зальтнер попытался повторить незнакомые звуки. – Какой это язык, какой регион?
Марсианка снова рассмеялась, весело глядя на него, как смотрят на диковинное животное в ожидании его реакции.
Зальтнер повторил свой вопрос на французском, английском, итальянском и даже латыни. На этом его словарный запас был исчерпан. Поскольку незнакомка, очевидно, не поняла его, а ответа он так и не получил, он снова сказал по-немецки:
– Уважаемая хозяйка, похоже, не понимает меня, но я, по крайней мере, представлюсь. Меня зовут Зальтнер, Йозеф Зальтнер, натуралист, художник, фотограф и участник полярной экспедиции Торма, потерпевшей крушение и, как мне кажется, был кем-то спасен. Вообще-то, смеяться тут не над чем, уважаемая хозяйка, или кто вы там еще на самом деле.
При этом он несколько раз показал на себя пальцем и четко сказал: «Зальтнер! Зальтнер!» Затем он указал рукой вокруг себя на окружающую обстановку и, наконец, на прекрасную незнакомку.
Незнакомка сразу же отреагировала на его язык жестов. Она медленно придвинула к себе руку и произнесла свое имя: «Се».
Затем она указала на Зальтнера и четко повторила его имя. И снова повторила с соответствующими жестами:
– Се! Зальтнер!
– Се? Се? – переспросил Зальтнер. – Так это действительно ваше имя. Или, может быть, вы имеете в виду море? Может быть, вы все-таки немного понимаете по-немецки? Где же мы находимся?
На его вопросительный жест рукой Се указала на море, плескавшееся за окнами, и назвала слово, которое на марсианском языке означает море. Затем она потянула за ручку, и вместо моря появился пейзаж, которым любовался Зальтнер. Теперь он увидел, что пейзаж был нарисован на экране, который Се просто опустила на окно. Она указала на пейзаж и сказала «Ну». Это означало «Марс», но Зальтнеру, конечно, это слово ни о чем не говорило.
