– Браво, – воскликнул Зальтнер, который тем временем наполнил алюминиевые кружки игристым вином. – Да здравствует фрау Исма Торм, наш многоуважаемый донор!
Зальтнер и Торм подняли свои кружки. Грунте поджал губы и, глядя прямо перед собой, неподвижно держал перед собой свой сосуд для питья, пассивно позволяя остальным чокнуться с ним кружками. Торм торжественно провозгласил:
– Да здравствует Северный полюс!
После этого Грунте также торжественно стукнул своей кружкой об остальные и добавил:
– Да здравствует человечество!
Все выпили и Зальтнер воскликнул:
– Тост Грунте настолько общий, что одной кружки недостаточно. – И он снова наполнил кружки.
Тем временем воздушный шар медленно дрейфовал в сторону внутреннего моря, которое теперь все отчетливее открывалось изумленным взорам путешественников. От подножия крутого скалистого склона гор местность простиралась до берега, вероятно, еще на протяжении двадцати километров. Но теперь пейзаж был совершенно другим. Вместо безжизненного ледника перед глазами путешественников предстала тундра. Зеленые луга, лишь местами покрытые отдельными обломками скал, плавно спускались к воде. Это было похоже на великолепную альпийскую долину, посреди которой раскинулось голубое горное озеро. На дальнем берегу, размытом в неясных сумерках, показался еще один крутой склон из скал и льда, но над горами поднималась стена облаков. Однако самым поразительным во всем этом пейзаже был вид одного из многочисленных и неправильной формы островов, к берегу которого теперь плыл воздушный шар. Он был меньше, чем большинство других островов, но его формы были настолько идеально правильными, что казалось сомнительным, что это был природный проект. Покрытые лишайником скалистые обломки, которые покрывали другие острова, здесь полностью отсутствовали.
До загадочного острова, который исследователи рассматривали в бинокль, оставалось еще около двенадцати километров, когда Торм повернулся к Грунте.
– Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете. Можем ли мы на самом деле определить, где мы находимся? Должен признаться, что когда мы пересекали горы и быстро меняли высоту, я не мог уследить за отдельными ориентирами.
– Я сделал несколько измерений, – ответил Грунте, – но их уже недостаточно для однозначного определения положения. Не применим сейчас и метод измерения высоты солнца, поскольку мы уже не в состоянии указать время суток даже с некоторой уверенностью. Здесь, на севере, компас очень ненадежен. В любом случае, мы находимся очень близко к полюсу, где все меридианы сходятся настолько близко, что отклонение на один километр вправо или влево дает разницу во времени в час и более. Если наш шар отклонился от направления север-юг на пять или шесть километров с момента пересечения гор, что очень легко может быть, то сейчас у нас не три часа утра 19 августа, как мы предполагаем, а, возможно, уже полдень, или, если мы отклонились к западу, то мы даже соскользнули назад во вчерашний день и, возможно, сейчас вечер 18 августа.
– Занятный получается фокус! – воскликнул Зальтнер. – Вот что происходит от этого вечного солнца на полюсе! Выходит, что мне надо приклеить вчерашний лист обратно на свой отрывной календарь.
– Вполне возможно! – улыбнулся Грунте. – Предположим, вы прогуляетесь вокруг Северного полюса на расстоянии ста метров от него. Вы легко обойдете его за пять минут и пересечете все 360 меридианов; следовательно, вы пройдете через все времена суток за пять минут. Если вы идете на запад и хотите получить правильное время для каждого меридиана, вам придется переводить часы на четыре минуты назад на каждом меридиане, так что через пять минут вы вернетесь на целый день назад, и если вы будете ходить вокруг полюса таким образом в течение часа, ваши часы, если на них есть указатель даты, должны будут показывать 7 августа.
