Присвоение пространства - страница 16

Вот Ира Филус, увлеченный зоолог, влюбленный в свою работу и, по-моему, в весь мир. Очень добрый и светлый человек, прекрасный художник и поэт, к сожалению, так рано ушедший из жизни. С ней я познакомился в апреле 91-го во время патрулирования на Богояше и Джулуколе, когда Ирина и Сергей Спицын впервые документально зафиксировали следы снежного барса в заповеднике. Захватив с собой спальники и палатку, мы долго шли по следам этой огромной кошки и двух ее котят, пока отпечатки не замел начавшийся снегопад.

Саша Лотов, неутомимый фотограф, облазивший с камерой весь заповедник, патрульщик и философ, который считает, что историческая миссия России не в том, чтобы пугать соседей или пестовать уязвленное национальное самолюбие, а в том, чтобы показать всему миру пример в деле сохранения природы, в поиске нового диалога между природой и человеком. Он писал письма различным чиновникам от культуры (включая Швыдкого) и на Первый канал ОРТ, излагая идею «нового героя» и Экологических игр, но потом с грустью отметил: «Деятели культуры воспринимают природу только в плане “фэнтези”». Но Саша не сдается.

Володя Труляев, проработавший на четырех кордонах заповедника и в главной усадьбе Яйлю. Женился на девушке из Язулы, теперь уже нянчит с ней внуков. Уезжал на пару лет в родной Питер, но вернулся в заповедник. А теперь снова планирует переселяться в Язулу. Нонконформист до мозга костей, всегда упрямо источающий жар какой-нибудь идеи. Живущий, подобно старообрядцам, в предчувствии наступающего грядущего, в светлый канун чего-то великого. В последнем телефонном разговоре посетовал, что вся Русская православная церковь во главе с патриархом больна недугом ереси. Но ничего, радостно успокаивал он, все будет хорошо, все исправится, это точно.

Еще и еще знакомые лица, о каждом можно рассказать что-то интересное. Маленький музей одной из уходящих эпох заповедника.

Да и сам заповедник чем-то похож на музей – огромный провинциальный, которому не выделяют достаточного финансирования. Где основные фонды скрыты от людей в запасниках и радуют лишь допущенных туда специалистов, где энтузиасты музейного дела пытаются остановить само время или хотя бы замедлить его ход.

Здание музея, давно требующее капремонта, пытаются отжать заинтересованные влиятельные лица, фонды неудержимо растаскиваются окрестным населением, и бескорыстный энтузиазм работников вызывает не меньшее восхищение, чем самые интересные экспонаты.

Мы покидаем заставу и едем к Чертову мосту – здешней достопримечательности. Оля родом из Саратана и за время своей жизни в Язуле еще не видела это живописное место.

Чулышман, зажатый скалами с грохотом продирается в узком русле, падает уступами, поднимая в воздух водяную пыль. Над белой пеной Чертова порога с каменного выступа на противоположную сторону перекинуты четыре бревна – уже почерневшие, провисшие, но еще связывающие берега реки. Всего четыре прогона остались от моста, построенного в одиночку человеком по имени Талбан около ста лет назад.

Красоты природы наводят на мысль заехать в гости к художнику Алеше Темдекову, который встречал нас вместе с Рустамом в Улагане.

У Алеши новый дом, стоящий на выселках, – деревни отсюда почти не видно. Дом настоящего художника – бильярдная на втором этаже, на стене лук и японские мечи. Есть даже балкон, откуда открывается очень живописный вид. Алеша пока ходит по пустому дому один или копошится на дворе – сваривает железную печь для бани, ждет, когда к нему из Улагана вернется жена с новорожденной Амелией.