-
Сочтёмся, - глухо отвечаю я.
-Ты уже читаешь? Закачаешься, да. Вот это
переплёт! Агата Кристи отдыхает.
-
Уваров, я сегодня не в том состоянии, чтобы изучать эту Чайкину, мне к ребёнку
надо, - остужаю пыл друга. Не буду же обсуждать с ним по телефону матёрую
преступницу.
-
Ладно! Передавай Алёнке от меня привет. Может, на следующих выходных вы к нам
на дачу заглянете?
-
Попробую вырваться! - кладу трубку. С
жадностью смотрю на выключенный компьютер. Так и подмывает включить и почитать
дело Чайкиной.
Вместо
этого застёгиваю китель, двигаюсь на выход из управления.
По
дороге заезжаю в цветочный магазин, покупаю малышке букет ярких оранжевых
цветов.
Через
тридцать минут уже вхожу в квартиру.
Запах
исходящий из кухни - крышесносный. Мясной, как я люблю.
-
Татьяна Ивановна, - пахнет волшебно. – Вы - богиня кухни.
-
Так себе комплимент! Раздевайся, мой руки, - приказывает мне как ребёнку. – У
меня котлетки.
-
Где Алёна? – с тревогой спрашиваю у няни, когда она выходит в холл.
Обычно
моя неугомонная обезьянка встречает меня у дверей, а сегодня я её даже не слышу. Тут же начинаю
беспокоиться как мать-наседка.
-
В спальне спряталась, весь день носа не показывает. Тревожно как-то, после того
что случилось…
Осторожно
приоткрываю дверь, наблюдаю, как моя девочка играет в куклы:
-
Мамочка, ты не бойся. Мы с папой приедем и заберём тебя из цирка.
-
Дочка, скажи папе, что я Вас жду.
Снова играет в дочки-матери. Опять накатило,
скучает по блудной мамке.
Подхожу,
тихонько зову:
-
Алёнушка, - протягиваю букет ярких цветов.
Дочка
радостно вскакивает, убирая упавшую
светлую прядь волос с глаза.
А
затем замирает, будто что вспомнила. Дует пухлые губки, ставит руки в боки:
-
Мы должны забрать Золотце из цирка!
Удивлённо
взираю на дочь. Такой обиженной я её давно не видел.
-
Пойдём, - тяну малышку за собой на кухню.
-
Тётя Таня пожарила котлетки с пюрешкой!
Есть
хочу, аж слюнки текут от запахов, которыми пропиталась вся квартира.
Но
знаю наверняка, пока не успокою малую, ужина не видать.
-
Не хочу котлетки, - топает ножкой, кусает губы, щурит глазки, как взрослая.
От
её потуг быть похожей на меня становится тепло на душе.
-
А что ты хочешь? – стараюсь сохранять спокойствие.
-
Жареных крабиков. Мы пойдём в цир,
заберём Злату, она пожарит нам сосиски.
Хмурю
брови, начинаю терять терпение.
Эта
рыжая бестия с дурацкими кудряшками раздражает меня с каждой минутой всё больше
и больше.
Вроде
я должен радоваться, что закрыл её решением суда на два месяца.
А
вот ни в моей жизни, ни в моём
воображении покоя нет. Наоборот!
Кудряшка
ворвалась в нашу с Алёнкой Вселенную и разорвала её пополам, на «До» и «После».
-
Демид, - иди сюда, кричит меня тётя Таня.
-
Да, - захожу на кухню.
Сжимая
губы, женщина впивается озадаченным пристальным взглядом. Указывает на стул.
-
Сядем. Поговорим серьёзно!
Сажусь.
Смотрю на женщину, ей чуть за сорок, а строит из себя мою мать. Изумительно!
-
То, что случилось сегодня ночью выходит за рамки нормального.
-
Ну да, - соглашаюсь скрепя сердце. – Работа такая. Я должен служить людям.
-
При чём здесь это? - она всплёскивает руками.
Замираю,
всматриваюсь в её испуганные наполненные слезами глаза.
-
Если бы у Алёнушки была мать! Она бы засудила этого козла Макарыча, заставила
водить псину в наморднике. А эту Галю наказала бы так, что та забыла бы о
мальчика навсегда!
