– На вот, выпей, – сделала мне какое-то варево тетя Таня. – Полегчает.
Передо мной материализовалась большая чашка, крекеры и йогурт в стаканчике. Спасибо, что не овсянка с шерстью, сэр. Принюхалась: довольно-таки бледно-желтая жидкость, казалось, пахла цитрусовыми, мускатом и… мать моя женщина, коньяком! Ай, да, домоправительница! Ай, да, молодец! Как ни странно, а настроение уже с первого глотка поползло вверх.
– Ну что ты так смотришь? – фыркнула женщина. – “Парижские тайны”, как раз от депрессии и простуды.
И даже натуральный йогурт перестал казаться полной дрянью. Особенно, после того, когда рядом возник поднос: кофе и бутерброды для Антонины, овсянка, яйцо пашот, морс и горсть чернослива для отца. Бедненький!
Решив излишне не травмировать своего родителя, кофе и бутеры для медсестры я оставила на столе, а оставшееся содержимое подноса понесла отцу.
– Может переоденешься? – окликнула меня теть Таня.
Я взглянула в зеркальную поверхность шкафа в холле: растрепанная, с влажными волосами, в коричневом мужском объемной халате, босиком – словно бы у меня был секс. Только вот жестко отымели мое самолюбие и интеллект, потому что урода очкастого я все равно выживу из нашей компании. Только бы наследничком не оказался… А вот, кстати, завтрак как раз в тему….
Прихватив поднос с собой, за пять минут привела себя в божеский вид (сама в шоке, что так быстро получилось), и, пока наивкуснейшая каша почтеннейших господинов не остыла, направилась к Мирону Ильичу.
Дверь была приоткрыта. Папа уже лежал под капельницей, а Антонина сидела около его свободной руки и измеряла давление.
– Добрейшего утречка вам, – нацепив улыбку, толкнула дверь, вваливаясь внутрь.
– Очень вовремя, Оксана Мироновна, – обернувшись, кивнула медсестра. – Вашему отцу как раз пора лекарства принимать, а их во время еды пить положено.
Женщина, завершив манипуляции с тонометром и тихо произнеся, что все в норме, направилась к двери.
– Антонина, вас завтрак внизу ждет, – бросила вслед женщине. – И извините, меня, пожалуйста, за тот инцидент. То, что вы рядом с отцом – дорогого стоит, – честно призналась я.
– Она тут совершенно бесплатно и по своей воле, – фыркнул отец. – И, чтоб ты знала, вдова с наследством.
Женщина, вспыхнув, покинула комнату, а я, потупив взор, подошла к заливающемуся смехом Мирону Ильичу.
– Ну и зачем ты так?
– Во-первых, чтобы ты не думала, что ко мне пиявка присосалась. Во-вторых, одна ходить не дает, другая каши носит, – сморщился папенька. – Разделим пополам? – каким-то мальчишеским тоном произнес отец, с надеждой глядя на меня.
– Ээээ, я как бы уже позавтракала….
– Слабачка! Не так я тебя воспитывал! – угрюмо бросил мужчина, принимая сидячее положение, чтобы забрать поднос.
Сразу видно – обиделся.
– Ррррр, ладно! – зло фыркнула, доставая ложку из какого-то стакана. – Только у меня есть условие: ложка каши – ответ на вопрос.
– О! Вот это другой разговор! Сразу видно – хватка бизнес-леди!
Гаденыш очкастый, опарыш мезропакостный, я тебе клянусь, ты мне ответишь за каждый грамм треклятой отвратительной каши!
За переживаниями и откровениями выходные пролетели быстро. О паскудном Малышеве удалось узнать совсем немного: он весь из себя хороший, мать – репетитор по музыке, работала в школе, отец – преподаватель истории в одном из ВУЗов. Есть еще старшая сестра, с огромной разницей в возрасте – шестнадцать лет, маркетолог, замужем за весьма уважаемым человеком, у них трое детей. Сам мальчонка получил мастера по какому-то там самбо, что ли, потом ушел. Окончил школу с золотой медалью, универ – с красным дипломом, сейчас – аспирантура. Идеал прям, блядь. Именно у таких в шкафах и находят больше всего скелетов. В тихом омуте, как говорится…
