Подняла смущенный взгляд на парня, на лице которого отражалась целая гамма эмоций, сменяющих одна другую.
Очкарик мрачнел все сильнее. На секунду мне показалось, что пора делать ноги. Но… Оказалось, что не показалось вовсе, однако я не смогла сделать то, что нужно.
Чуть прохладные пальцы сдавили мою шею так, что стало трудно дышать.
– Как ты сама себя выносишь? – рычал, практически мне в рот, Малышев. – Лживая долбаная сука!
Давно я не ощущала себя такой уязвимой. Ноги ослабли, закричать возможности не было. Собрав остатки силы в кулак, я вцепилась в волосы говнюка.
– Алиев! – пророкотал опарыш. – Забери эту швабру отсюда, пока я ей хребет не сломал!
Удивительно, но Эмиль меня буквально выхватил из лап очкастого смертника, а я успела выдрать пучок темных волос.
Подыхать этот уродец будет долго и мучительно. И начну я с теста, благо образец появился.
9. Глава 8
Алиев убрался с глаз моих долой еще полчаса назад. А я все пыталась заставить себя выйти из кабинета. На секунду Малышев всколыхнул во мне слишком болезненные воспоминания, которые я долгое время тщательно загоняла внутрь.
Неопределенность с Малышом тоже несколько омрачала настроение, ведь я не знала, что было в той злополучной бумажке. Ну, подружка! Ну, молодец! Нашла кому мои письма доверять! Что бы ни было у меня с Эмилем Летта не имела права так реагировать! И если еще сразу я думала найти ее и извиниться, то теперь мне было глубоко наплевать. В конце концов, десять лет прошло, никто так долго мужика не ждет.
– Можно? – раздался голос опарыша после легкого стука в дверь.
– Если скажу “нет”, исчезнешь? – недовольно проворчала.
– Нет, – флегматично ответил глист.
Очкарик стремительно приближался к моему месту.
– Я принес сводку, Мирон Ильич просил, – положил передо мной распечатанный журнал, переплетенный пружиной в книгу.
– Что-то еще?
– Да. Я не должен был распускать руки, и это единственное за что я прошу прощения. Вот.
Сверху на журнал легла небольшая коробочка дорогущих конфет ручной работы и маленький розоватый конвертик, как когда-то для валентинок продавали.
Подняла удивленный взгляд на помощничка: он выглядел лет на двадцать старше – этакий уставший от жизни мужик.
– Что-то…
Я хотела спросить, случилось ли что, но вовремя прикусила язык. Потому что мне плевать. Чтобы в его жизни ни происходило, он все это заслужил. Нет, это недостаточно, чтобы перекрыть всю мою ненависть.
– До понедельника, – без капли сарказма грустно бросил помощничек, и, не дожидаясь моего ответа, покинул кабинет.
Наконец, оставшись одна, я спешно вскрыла запечатанный конверт. Получалось, Малышев просто взял меня на понт? Гаденыш мелкий! Да и плевать на него.
“Сладкая,” – от одного лишь обращения в письме меня окатило жаром с ног до головы. Слишком двусмысленным показался контекст, как и слишком жадным был язык, что ласкал меня, пробовал на вкус…
“Увы, пятница у меня выпадает – личные обстоятельства”, – ну вот… А как мне теперь стресс снять? Почему-то даже стало больно от того, что мы сегодня не увидимся.
“Готов все компенсировать в ночь на воскресенье, если будешь меня ждать”, – гребаная я нимфоманка! Конечно, я буду ждать! Словно наркоман новую дозу.
“В случае твоего согласия, жди меня на том же месте в два часа ночи. Игорь”.
Ни тебе “целую”, ни “жду нашей встречи”. Словно у нас не секс, а деловые переговоры, какие-то. Ну, блин! Еще ж столько ждать! Черт! Очкарик меня сглазил, что ли? Тараканов ему в еду, говнюку эдакому!
