Привет, мой юный корнет, или Есть ли любовь после… - страница 8

– А ты против, быть боевой подругой Рембо?

Мои мысли начали вращаться в ускоренном темпе.

– Скажи, Глеб, ты ведь не случайно возник сейчас в жизни Олега? Он попросил тебя о чем-то?

Глеб не ответил… и потому как упрямо сжались его губы, я поняла, что ответа не будет.

Я не удержалась, и задала еще один каверзный вопрос:

– А почему ты не предупредил Олега, что я на даче, узнав, что Лариса не приехала сюда вчера?

Он задумчиво посмотрел на меня своим коронным прищуром глаз, потом усмехнулся и сказал:

– Когда я увидел тебя утром спящей, то подумал, что Олег не достоин тебя…

Я усмехнулась:

– Не слишком ты высокого мнения о своем дружке.

Он поднялся со стула и безапелляционно сказал:

– На сегодня все, нам всем нужно отдохнуть, день был насыщенным и плодотворным…

Я только пожала плечами и пошла наверх. Едва моя голова коснулась подушки, как я забылась тревожным сном. Мне снился Олег с орущим ребенком на руках, друг юности Пашка, который голосом Глеба успокаивал меня и обещал рай на земле.

На следующий день настала суббота. С утра я с Глебом съездила в больницу к Олегу, где сухо поинтересовалась его самочувствием. Побеседовав с врачом, я узнала, что гипертонический криз миновал и Олегу уже ничего не угрожает. Я решила отложить наш с мужем разговор до лучших времен. Олег тоже не пытался мне что-то объяснить. Он безучастно лежал на кровати, с унылым видом рассматривая облупившуюся штукатурку на потолке.

Он попросил Глеба отогнать его машину в город. Я, видя, что муж хочет поговорить с приятелем наедине, молча вышла из палаты.

Ожидая в коридоре, я с грустью подумала, что жизнь такая хрупкая штука и может безвозвратно измениться в один миг.

В какой момент у нас с Олегом произошел эффект «накопленной ошибки»? И когда я пропустила момент приближения не любви…

Мои грустные размышления прервал звонок дочери, которая в это время была на стажировке в Австрии. Она испуганно и излишне эмоционально прокричала мне в трубку:

– Что с папой, он позвонил мне ночью и сказал, что ему очень плохо!

«Вот урод», подумала я, и бодрым голосом отрапортовала:

– Жив твой папа, Ева, и относительно здоров, – хотелось еще съязвить про нормально функционирующую детородную функцию, но решила не вываливать на нашу эмоциональную дочь слишком много не нужной сейчас информации.

Отгоняя машину Олега, Глеб поинтересовался, останусь ли я на даче. Поблагодарив его за помощь, я ответила, что возвращаюсь в город. На этом мы и расстались, даже не обменявшись телефонными номерами.

Приехав домой, и, приняв душ, я села просматривать накопившуюся за эти дни почту. Одно из сообщений заставило учащенно забиться мое сердце. Мне писал мой давний знакомый, уехавший несколько лет назад в другой город. Письмо было кратким и лаконичным: «Инга, до меня дошли слухи, что ты сейчас не обременена службой. У меня есть к тебе заманчивое предложение. Я открываю филиал в одной небольшой, но очень теплой стране и мне нужен свой человек, такой же грамотный и ответственный, как ты. Если ты готова рассмотреть мое предложение, я буду ждать тебя в течение двух недель, твой верный Стас».

Я грустно улыбнулась. Кличка «верный Стас» закрепилась за ним еще со студенческих времен, когда коротышка Стас был безнадежно в меня влюблен, задабривая пирожками из студенческой столовой. С тех пор прошло много лет, но наша бескорыстная дружба сохранилась. А его жена Алька, смеясь, подшучивала над нами при каждой дружеской встрече.