Читать онлайн Эльвис Каримов - Привет, я Эльвис! Бизнес без фильтров. Как парень из станицы построил компанию – лидера рынка

В детстве я был худой и маленький, но месту, в котором я родился, было на это плевать, потому что получить можно было за то, что зашел не в тот район, учишься не в той школе, носишь не ту прическу или не так смотришь на человека. Поэтому я решил быть злым. Когда ты злой, люди относятся к тебе с осторожностью, за счет этого снижается вероятность того, что на тебя нападут. Но если напротив тебя достаточно храбрый оппонент, которого не впечатлил твой злой взгляд, и будет пройдена точка невозврата, то есть вероятность, что будет очень больно.

По счастливой случайности, когда мне было четыре года, отец отдал меня на карате. И несмотря на то, что в младшей группе самый младший мальчик был на два года старше меня, что равнялось 50 % моей прожитой жизни, это не стало проблемой, потому что тренер по карате был другом моего отца и нередко бывал у нас гостях. Причиной такого экстренного решения стал камень – точнее, моя реакция на камень, который бросила соседка и попала мне точно в кисть. Я заплакал от боли, а когда увидел, что кисть моментально стала опухать, начал буквально рыдать, после чего забежал домой и прижался к маме, которая стояла у газовой плиты. В силу своего маленького роста я прижался скорее не к маме, а к ее зеленой юбке и ноге. Мама присела на корточки, стала дуть на больное место и утешать, а папа, увидев все это, остановился и кинул сухо: «Почему плачешь?» Мой ответ показался ему не очень убедительным для мужчины, поэтому с фразой «Ты как маменькин сынок!» он принял решение отправить меня на карате.

Спустя несколько дней после инцидента с брошенным камнем и опухшей рукой я оказался на третьем этаже Дома культуры, на первой тренировке по карате. Группа была от шести до восьми лет – и четырехлетний я. Во время разминки мы бежали босиком по матам, по кругу тренировочного зала, и у меня было ощущение, что я бегаю среди великанов. В какой-то момент, не успевая за более взрослыми ребятами, я споткнулся и оказался на матах. Как только я замер на спине, один из самых крупных парней наступил мне на грудную клетку своей огромной ногой. Кажется, в тот день я слезами залил весь Дом культуры. Несмотря на то что первые тренировки были самым настоящим ужасом, после которого я плакал и совершенно не хотел это повторять, родители мне сочувствовали, однако из раза в раз продолжали приводить на карате. Со временем мне стало нравиться, так как свою слабость я постепенно начал превращать в силу – работал наравне с более взрослыми ребятами и прогрессировал быстрее: я занимался карате шесть лет и несколько раз выступал на районных соревнованиях.

Моего отца зовут Мамур, а во время споров с мамой он ей в шутку, пытаясь сделать серьезное лицо, говорил: «Не Мамур, а Мамур Махмудович», добавляя себе статуса в глазах семьи: мамы, меня и моей сестры Лены. Примерно в то же время, когда меня отдали на карате, он по каким-то взрослым делам поехал в Москву и привез оттуда черный велик ВМХ. Столица была в моей голове настолько далекой, что ощущение было такое, будто мне его привезли из другой вселенной. Да и выглядел велик фантастически для 1995 года. Это был тот случай, когда понимаешь, что черный реально умеет блестеть.

Бóльшую часть жизни отец работал сварщиком и был настоящим профессионалом пятого разряда, нередко я слышал комплименты в его адрес, что он сварщик от Бога. Его действительно ценили и уважали. И не только за его профессионализм, но и за то, что он честный и добрый человек. Периодически доброта была чрезмерной. Помню, как ему пытались заплатить за подработки – их в станице называли «шабашки», – а отец иногда говорил: «Да успокойся, не надо денег, это по-дружески!» Эта местами чрезмерная доброта и воспитанность иногда отрицательно сказывались на нашей жизни, потому что заработанные деньги, особенно когда они очень необходимы, надо брать.

Насколько отец был строг мной, настолько он был добр с моими друзьями. В подростковом возрасте бóльшую часть времени я проводил со своим другом Рубеном, с которым у моего отца были отличные взаимоотношения. И хоть меня раздражала эта несправедливая разница между отношением ко мне и к моему товарищу, всегда было приятно наблюдать, как они рады видеть друг друга.

Галина Владимировна, или Галя, или просто мама в нашей семье была «добрым полицейским»: всегда накормит, согреет и поддержит. Существенную часть жизни мама проработала в продуктовых магазинах продавцом, ее всегда любили покупатели. Наверное, потому, что она всегда была доброжелательна и никому не хамила, в отличие от многих других ее коллег, работающих в то время. Так как станица маленькая, все знали, что у меня мама добрая и приятная женщина. В спорных ситуациях с отцом, как правило, она занимала позицию моей защиты, из-за чего зарабатывала огромное количество дополнительных очков в моих глазах.

За свою жизнь я очень много раз безуспешно пытался объяснить людям, где я жил и что такое станица, в которой я родился и вырос. Ее часто путают с созвучным словом «станция», потому что за пределами Краснодарского края люди практически ни разу в жизни не слышали слово «станица». Когда я устал объяснять одно и то же, я просто начал ссылаться на известное мороженое:

В нашей станице Платнировской асфальтированная дорога была редкостью – только на нескольких ключевых улицах. Кстати, не знаю почему, но ко всем приезжим относились там агрессивно. Можно было получить по лицу (и не только), просто если кто-то узнает, что ты из другого населенного пункта, даже из соседних станиц, у которых были ровно такие же правила, поэтому поодиночке лучше было никуда не ездить.

Недалеко от Дома культуры, он же ДК, рядом с которым по вечерам проходили вообще не культурные мероприятия, вроде распития алкогольных напитков и драк, в переулке Жерёбкина находился наш дом. В то время у нас в погребе было много всего интересного. Например, мы с сестрой знали, что там ящиками хранились сгущенка и даже шампанское, которое доставали, когда к нам приходили в гости друзья родителей, среди которых был, кстати, и тренер по карате. Друзей в то время было много, но как выяснилось позже – ненадолго. Тогда мне казалось, что абсолютно нормально иметь свой дом, автомобиль, крутой велик и погреб с разнообразными продуктами. В зале у нас стоял настоящий музыкальный центр с цветными светодиодами на колонках. Я до сих пор помню, как он выглядел. Нажимаешь кнопку, и открывается кассетница, куда осторожно вставляешь кассету. А потом щелк… Лента внутри начинала крутиться, и из колонок лилась музыка.

Я обожал наблюдать, как моргают светодиоды в ритм песне, наверное, это была своего рода медитация. Через время оказалось, что все эти вещи были не вечны, и даже любимый музыкальный центр может испариться в любой момент.

Новая реальность обрушилась на меня ранним утром, когда мне было шесть лет. На дворе стоял 1997 год, и мы вдруг ни с того ни с сего собрали вещи и с грустными лицами переехали на время пожить к тете Лене, с которой родители дружили очень много лет. Я не знал, что конкретно происходит, но точно понимал, что ничего хорошего, так как с того момента мы начали экономить буквально на всем. Мы продали наш дом с баней, земельный участок, машину, часть бытовой техники и даже тот черный музыкальный центр со светодиодами, который мне так сильно нравился. Прожив несколько месяцев у знакомой, начали скитаться по съемным домам. За восемь лет мы переехали семь раз. Переулок Жерёбкина, улица Шевченко, Октябрьская, Кооперативная, снова Октябрьская, Фрунзе, Советская. Переездов было настолько много, что я даже не помню очередность, откуда, куда и когда мы переезжали. Дома, естественно, были самые дешевые, поэтому в каждом из них нас ждали разнообразные сюрпризы: где-то была дровяная печь, с помощью которой обогревался дом и на которой готовилась еда, где-то густо растущие камыши захватили весь огород и там нередко встречались змеи, где-то было замороженное отопление, из-за которого мы пользовались лишь одной комнатой на четверых, а вместо пола на так называемой кухне был холодный бетон. Во многих домах не было водопровода, только колодец с ледяной водой, которую нужно было греть в металлическом ведре на газовой плите, а где-то уличный деревянный туалет настолько был перекошен, что стоял буквально по диагонали. Только представьте мой шок, когда я в 14 лет впервые увидел белоснежный унитаз. За те годы был получен большой опыт, который научил ценить базовые вещи.

В один из таких переездов я познакомился с соседом, который играл в футбол, а его отец был тренером. Буквально после первой игры я понял, что влюбился в футбол, из-за чего стал посвящать ему практически все свое свободное время и даже бросил карате. Из-за фанатичного отношения к делу я за довольно короткий промежуток времени научился неплохо играть, и меня пригласили в сборную станицы в своей возрастной категории. Таланта объективно у меня было недостаточно – многие ребята бежали лучше или обладали более мягкой техникой от природы. Но во мне было что-то бойцовское и лидерское, что перекрывало другие недостатки, благодаря чему бóльшую часть матчей я выходил с капитанской повязкой – и мне это нравилось. Мне вообще всегда казалось, что я лучше других знаю, как нужно играть и что нужно делать всем игрокам на поле. Конечно же, это было не так, но я не боялся брать на себя ответственность, более того – подсознательно считал, что это моя задача. Я делал это искренне, и, несмотря на то, что для меня важно было, что о моей игре думают окружающие, я не пытался проявлять инициативу, чтобы кому-то понравиться. Мне просто так было комфортно и интересно жить.