– Так что насчёт прогулки по опушке, а, малышка?
– Может, в субботу?
– Зачем откладывать? Мы ненадолго, травку чуть примнём.
– И какой мне интерес недолго травку мять? Да и травка эта… Не хочу сырой массаж. Лучше в мягкой кроватке тельце погреть.
– Что ж… Скатаемся в отель. На часок.
– Фу, это скучно. На часок – и простынок не сбить. Гулять – так гулять, на всю тёмную ночку. А, может, и не на одну. За одну-то ночку всего не успеть.
Молодой человек резко остановился и привлёк Рину к себе, с шутливо-грозным выражением парировав:
– Да знаешь ли ты, что я с тобой сделаю…
И Рина, и недоросль, и Петька разом вздрогнули от раздавшегося мрачного голоса Гришки:
– Эй, малец, ручонки сальные от девчонки отцепи.
Гришка, как оказалось, наблюдал за сценой от другого угла забора. Сложив руки на груди, он смерил «мальца» презрительным взглядом, в котором плескалась готовность к агрессии. Щёголь задумался, видимо, решая, как отнестись к неожиданной помехе в виде сурового деревенского блюстителя нравов. Рина, чуть вывернувшись из объятия, наивно-простодушно заявила:
– Это братишка мой. Беспокоится, не обидит ли меня кто. Ты не серчай, Дик, он не со зла, по привычке. Вечно караулит, не гуляю ли я с кем.
Дик язвительно усмехнулся:
– Классика жанра. Она не одна придёт. Она с кузнецом придёт.
Встряхнув руками, Дик отстранился от Рины и быстрым шагом направился в сторону конторы.
Уперев руки в боки, Рина вперила в «кузнеца» строгий взгляд и укорила:
– Ну, спасибо. И так здесь кавалеров нет, так ты единственного заезжего спугнул.
– Обойдёшься и без кавалеров.
Ошеломлённая этим заявлением, Рина какое-то время пыталась подобрать слова для отповеди, но новости сами срывались с языка, и она выпалила:
– А знаешь, что мне Дик рассказал? Что в Чёрном овраге убили Александру Лукогорскую, последнюю здешнюю княжну!
– Она же в Америку уехала.
– Нет, не уехала. Она исчезла. Здесь думали, что она в Америке. В Америке были уверены, что она в Европе. А европейцы уверяли, что она вернулась домой. Получается, они-то и были правы.
Гришка поразмышлял и спросил:
– И почему такой сыр-бор из-за скелетика нашей княжны? С таким размахом и королевские останки не изучают… Княжна должна что-то важное значить.
– Или не она. А тот, кто её убил.
Почесав нос, Гришка вдруг спросил:
– Когда у тебя выходной?
– Через субботу.
– Пойдём, сходим к терему?
– А что это?
– Дом.
Удивлённый взгляд Рины попросил разъяснений. Гришка хмыкнул:
– По-твоему, последняя княжна Лукогорская жила на пустоши? В шалаше? – Встряхнувшись, он добавил. – Я пока сам схожу, проверю, что там да как. А потом и тебе покажу.
Сбоку раздался певучий говор Ксанки:
– Ой, лапти мои, кости. Не упасть бы мне со злости.
Подошедшая красавица смерила мужа ничуть не менее грозным взглядом, чем тот, которым он сам только что отпугивал Дика. Вопрос Ксанки прямо-таки звенел напряжением и вызовом:
– Хорошо проводишь время?
Спокойно кивнув, Гришка согласился:
– Да.
– Что ж, и я пойду, прогуляюсь.
Движения Ксанки, удаляющейся по улице, рождали внутри Петьки что-то вроде песни. В голове крутились сравнения с волнами, с морским непостоянством, с полётом чаек и уверенным курсом белоснежного корабля.
Рина вдруг изменилась в лице и торопливо проговорила:
– Гриш, догони-ка её, отведи домой и не выпускай пока.
Светлый взгляд скрестился с тёмным, за несколько мгновений уголовник и сиделка ухитрились без слов что-то обсудить и о чём-то договориться. Гришка кивнул, и Рина, убегая, быстро махнула ему рукой:
