говорю я себе и, вернувшись в лестничный колодец, продолжаю бегом спускаться по лестнице.
Иди на групповую психотерапию. Она проходит у тебя только раз в неделю, и, если ты пропустишь ее, то нарвешься на неприятности.
Завтра, когда ты будешь мучиться, будучи на несколько часов оставлена в подвале после уроков, ты сильно пожалеешь, что не пошла на это занятие. Тем более что с Джудом все будет просто отлично, он будет наслаждаться обедом в обществе Эмбер и других их друзей, пока ты будешь рисковать в подвале жизнью и здоровьем.
Иди на занятие.
Но выйдя из лестничного колодца в коридор, ведущий в аудиторию, где свое занятие проводит доктор Фитцхью, я уже знаю, что я туда не пойду. Вместо этого я поворачиваю в противоположную сторону и – быстро оглядевшись по сторонам, чтобы удостовериться, что коридорных троллей рядом нет, – бегу к огромным двустворчатым дверям, расположенным в конце здания.
Не делай этого, Клементина, – говорю я себе. – Это не твое дело. Тебе надо пойти на занятие.
Иди на занятие.
Иди на занятие.
Иди на занятие.
Но что бы я себе ни говорила, теперь уже слишком поздно. Если честно, идти на занятие стало поздно в ту самую секунду, когда я увидела Джуда, идущего сквозь ветер и дождь.
Добежав до конца коридора, я, не раздумывая, выбегаю из двустворчатых дверей – при этом мысль об этой чертовой Фанни снова мелькает в моей голове – и мчусь прямо в мокрую темноту.
Глава 20
Дождик, дождик, как можно быстрее
Дождь хлещет меня по лицу, когда я мчусь по скользкой поросшей мхом каменной тропинке к опушке зарослей болотных кипарисов, где я в последний раз видела Джуда. Дождь льет так сильно, что я почти ничего не вижу, но поскольку я всю жизнь прожила на этом острове – учась в этой школе, – я резко сворачиваю влево как раз вовремя, чтобы не провалиться в яму, зияющую справа от тропинки.
Ровно через двадцать семь шагов я перепрыгиваю через огромный выступающий корень дерева и через каменные осколки, которые появились, когда он разломал тропу. Через сорок один шаг после этого я сворачиваю вправо, чтобы избежать десятидюймовой трещины, пересекающей мой путь.
Когда вся твоя жизнь проходит на крохотном острове, ты заучиваешь и запоминаешь на нем каждый дюйм. Отчасти потому, что больше тут нечего делать – даже когда влажность и духота становятся нестерпимыми, – а отчасти потому, что ты никогда не знаешь, когда тебе придется убегать, спасаясь от стаи разъяренных волков или от вампира, жаждущего твоей крови. Странные вещи случаются здесь ежедневно и имеет смысл досконально изучить все особенности твоей тюрьмы.
И вот теперь я наконец проверяю свое знание на деле.
Дождь продолжает лить, барабаня по кронам высоких деревьев и с силой хлеща меня, когда я бегу мимо того, что когда-то было школьным экспериментальным огородом, но теперь являет собой просто заросли сорняков. Я огибаю здание спортзала и старое обшарпанное строение, которое было бальным залом в те времена, когда остров был курортом и люди добровольно платили большие деньги, чтобы приплыть сюда.
Я сворачиваю налево и мчусь между художественной студией, которая на самом деле больше похожа на граффити-парк, и библиотекой, стараясь избегать стай гусей и уток, которые нашли прибежище под кустами.
Я продолжаю нестись по тропинке, делаю поворот, затем собираюсь, готовясь преодолеть двухфутовое углубление, которое находилось здесь, сколько я себя помню. Я соскальзываю по покрытому грязью склону этой выемки, умудрившись не подвернуть лодыжку, и тут же перепрыгиваю через еще один узловатый корень, выступивший над землей, проломив камни.
