Рядом с Егором был плотный человек, с плешиной на голове с круглым, не бритым лицом постоянно прищуриваясь и ухмыляясь. Другой сидел совсем близко, и правой рукой придерживал Егора за плечо не давая упасть. Худой мужчина с простым, но приятным лицом, ворохом волос на голове и с карими излучающими спокойствие и доброту глазами, держал перед собой ковшик с водой.
– Как вас зовут молодой человек? – спросил худой, рассматривая лицо Егора, поворачивая его под свет единственной лампы висевшей посередине железного потолка. – Говорить можете?
– Дай ему прийти в себя Фельдшер, – сказал плешивый, – Видишь парню не до твоих вопросов, пусть маленько очухается.
– Наверное Валерий, мне лучше знать, когда задавать вопросы, – спокойно ответил Фельдшер. – Не мешайте и дайте мне спокойно осмотреть молодого человека.
– Я против что ли, – буркнул Валерий. – Просто самому интересно кое-что спросить.
– И все же сами повремените с вопросами, еще успеете.
– Ладно, мне по двести раз объяснять не стоит, – с легкой досадой ответил лысый. – Просто очень любопытно узнать зачем он нарвался на военного, зная, что огребет по полной. Эти уроды не церемонятся и бьют так, что копыта можно отбросить, творят лютый беспредел.
– Мы преступники Валерий, никто с нами церемонится не будет, – ответил Фельдшер. – С каждым из нас они могли так поступить, заслуживаем мы этого или нет.
– Но никто же не нарывался специально, а этот парень прямо жаждал отхватить звездюлей.
– Значит были причины, – Фельдшер вздохнул, посмотрев на собеседника. – И все равно никто не заслуживает такого обращения.
– Кто-то может и заслуживает, – Валерий слегка развернулся к Фельдшеру и украдкой покосился на толстого парня, покачивающегося в стороны. – Слышали про него? Фамилия Гиблый, я его по телевизору видел, самый настоящий людоед. По ящику много уродов показывают, но этот мне особенно запомнился. Я однажды утром встал, кофейку заварил, сигаретку прикурил, смотрю в экран, а там эта рожа, и все его подвиги показывают без замыливания экрана, аж завтракать перехотелось. Представляешь, троих человек сожрал.
– Не представляю, – отмахнулся Фельдшер. – Опять вы меня разыгрываете.
– Да точно тебе говорю, он это, вроде, – вглядываясь в полумраке, шепотом проговорил Валера.
– Вот видите, вы этого не знаете наверняка, – Фельдшер мягко улыбнулся. – Про любого из присутствующих можно сказать что-то плохое, не зря же мы все здесь оказались. Вы Валерий сами не ангел, а вор-рецидивист с пятнадцатилетним стажем с тремя приличными сроками.
– Все так, приятель, – Валера, чуть нагнулся, сделав тон голоса еще ниже. – Но я же не жру людей, не кромсаю их на части, и не храню части тел в холодильнике словно телятину.
– А жизни отнимали?
– Приходилось, выбора не было, – прошипел Валера, махнув рукой по горбатому, сломанному носу. – Я же, в отличии от некоторых, не шел осознано на убийство, я защищался, это другое, а таких как Гиблый оправдывать не надо.
– Вовсе я никого не защищаю, и даже не думал об этом, – спокойно ответил Фельдшер, – Но я при этом никого не обвиняю и не сужу, в отличии от вас.
– Мне все интересно, за какие грехи ты, такой весь правильный и вежливый, попал в нашу компанию? – с интересом спросил Валера. – Ты ведь так про себя ничего и не рассказал.
– И не скажу, – ответил Фельдшер, отводя глаза. – Не вашего ума дело.
– Вот так да, – прикрикнул плешивый, насупившись. – Я ему значит душу открыл, поделился сокровенным, а он рассказывать не хочет, не моего ума дела, видите ли.
