– Знаю. А теперь, пожалуйста, со всем твоим докторским умением извлеки мне этот самый сердечный стимулятор.
– Да зачем он тебе? Дома я достану тебе десяток, если у вас в России их не хватает.
– Мне нужен именно этот.
Ева, бросив копать, тщательно вытерла руки платком.
– Слушай, но у меня же нет инструмента.
– Вот тебе нож. Не бойся, ему не будет больно.
Ева принялась за дело.
– Слушай… Но он совсем не так установлен: проводки идут не к сердцу, а…
– Ты права, не к сердцу. Если это стимулятор, то не сердечной деятельности.
– Ты можешь объяснить все это?
– Об этом позволь мне пока умолчать.
– Ну, если это такой уж секрет, что даже мне нельзя…
– Не обижайся, родная. Это служба. Служебная тайна. Ее так же нельзя разглашать, как и врачебную. Не дуйся.
– Надулась бы, но я слишком устала даже для этого… Так или иначе, я больше не стану задавать тебе вопросов.
– Молодец. В награду – знаешь, что?
– Интересно будет услышать.
– Скорее всего, ты попадешь к себе домой раньше, чем я – к себе.
– Думаешь?
– Так вот, возьми эту штуку, стимулятор, с собой. Покажи там людям, смыслящим в электронике. И попроси их объяснить тебе, что это такое на самом деле.
– И что мне предпринять, когда они объяснят?
– Ждать моего звонка. И если он состоится, подробно передать мне все, что они скажут.
– Хорошо. А зуб?
Милов покачал головой:
– Не нужно. В этом я уже разобрался.
– Больше никаких вопросов.
Но она все же задала еще один вопрос – через пять часов примерно.
– Дан… Ты о’кей?
Несколько секунд слышалось лишь тяжелое дыхание. Потом возникли слова:
– Ничего… легкая царапина.
Ева поползла на голос. Подниматься было нельзя: наверняка срезали бы. Здесь их настигли никак не любители. Опрокинутый взрывом «ровер» Евы валялся вверх колесами метрах в тридцати. Он догорал. Ева мельком подумала, что подруга обидится. Но сейчас это показалось ей совершенно неважным. Джип, как ни странно, уцелел: наверное, потому, что его прикрывал толстый ствол дерева, за которым они замаскировали – думали, что замаскировали – машины. Оттуда Милов редкими, короткими очередями позаимствованного в Приюте автомата прижимал нападавших к земле. Их, похоже, было не очень много, на операцию по окружению не хватало; собака была одна, она сейчас лежала на полпути между дорогой и деревом – бесформенный серый комок…
– Сейчас буду рядом. Куда тебя?
– Не имеет значения. Я готов. Слушай… Подползешь ко мне, хватай мешок, ползи к машине и постарайся залезть в нее, как можно меньше подставляясь. Как только залезешь, крикни, я – за тобой, и попытаемся вырваться. Дверцу я уже отпер отсюда.
– А может быть…
– Ничего не может быть. У меня кончаются патроны. И они, в общем, понимают, что припасов у меня – не вагон. Единственный шанс – пробиться с помощью машины.
– Но они перегородили дорогу…
– Ну, эта их колымага нас не удержит, надеюсь. Да все равно, иного не дано. Давай. И не бойся. Стреляют они, честно говоря, не по-снайперски. Иначе…
– Хорошо. Ты уверен, что тебя не надо перевязать?
– Потом. Когда оторвемся. Ползи.
– Ползу.
Было одно мгновение, когда Милов по-настоящему испугался: когда он на скорости сталкивал загородивший дорогу старый «шевроле» со своего пути, и джип вдруг встал на правые колеса. Милов не знал, как ведет себя в таких случаях высоко сидящая машина, и ему почудилось, что в следующий миг последует кувырок, и тогда их возьмут голыми руками – если они останутся живы, конечно. Возможно, если бы машину вел один только Милов, так и получилось бы, но сработал компьютер, и машина прокатила метров пятьдесят велосипедным способом. Оставшиеся в живых преследователи (по прикидке Милова – двое) не ожидали, видимо, такого фортеля, и спохватились стрелять тогда, когда в этом большого смысла уже не было.
