– Ты снова играешь словами, это ничего не значит, – парировала Гелла.
– Да? Тогда посмотри, что происходит вокруг, в то время когда твой и мой народ слагает головы своих детей в борьбе с несуществующей угрозой, Орёл богатеет с каждым днем, получая всё больше власти. И в этой бойне, где у каждого мирного жителя, у каждого военного, у каждого генерала и правителя – своя цель, ради которой они готовы продать кого угодно и убить кого угодно. Это я играю словами? Это они играют жизнями, не понимая, что затеяли очень опасную партию, в первую очередь, для самих себя.
– Но разве ты не такой же? Или хочешь сказать, что достиг второго рождения и можешь судить людей, лишая их жизни?
– Я никого не сужу, я защищаю свою семью и свою священную землю от оккупации Империи. И сказать, что я достиг второго рождения, за меня могут только мои поступки, а значит, сам мир, который смотрит за всем, что происходит.
В коридоре послышались шаги, и Зокк улыбнулся – за мной идут. Моя казнь состоится сейчас. Ты ищешь святой сиацоатль, я помогу тебе его найти. На восточном побережье в селении Пурпурного рассвета живет старик-шаман, он один из немногих уцелевших, кто знает рецепт изготовления истинного напитка и, что самое важное, знает, как его правильно использовать. Это мой прощальный подарок тебе. А как ты им распорядишься, известно лишь мудрому Змею.
В камеру вошли несколько военных в масках и подняли за локти Зокка, чьё тело от постоянного голода в плену практически превратилось в скелет, и поволокли на выход. Через полчаса на внешней площади Гелла с другими военными смотрела, как Зокку и дюжине других «шаманов» надевают на головы мешки и отводят к стенке. Напротив них стояло несколько стрелков, которые взвели автоматы.
Прежде чем Гелла успела зажать уши руками, раздались оглушительные хлопки очередей, превращающие тела узников в мясные мешки, нашпигованные казённым свинцом.
22. Геллу трясло, дрожащие трупы, ещё секунду назад бывшие людьми, не успевшими вскрикнуть от боли, сформировали колоссальный заряд энергии, который перенёс её через несколько десятков месяцев к той точке, где её тело, все ещё вибрируя от скачка в пространстве, стояло на пороге древней покосившейся хижины. Дорогу к ней подсказали после некоторых уговоров местные жители, жившие в ту пору у Пурпурной Зари. Во время плутания меж деревьев по едва различимой тропинке, журналистка размышляла о том, что местные жители решили так отомстить ей как представителю Империи, но, похоже, все обошлось благополучно, и она всё время шла верной дорогой. Хотя, опять же, что понимать под этим многозначным словом? Или всё же…
– Что я тут делаю? Как вообще из триллионов вариантов путей, что лежали передо мной, я оказалась в эпицентре самого опасного вооружённого конфликта тысячелетия, и как даже внутри этой кровавой территории я сумела выискать самое жуткое место из возможных?!
Гелла набрала побольше воздуха в лёгкие, готовясь постучать в ветхие двери хижины, как вдруг буквально оцепенела, ощутив спиной чьё-то присутствие. Может, это засада? И её поймают шаманы и тогда… Тогда… Перед глазами уже стояли индейцы-наемники, вооружённые до зубов, готовые её …
– Никого нет дома, – разрезал на части её сердце стальной голос.
Гелла чуть вскрикнула, столкнувшись с двумя пылающими огоньками, которые просвечивали её насквозь. Эти пылающие точки оказались глазами старца, который пристально смотрел на неё. Его лицо было испещрено тысячами морщин, и на нём красовались несколько шрамов, однако, несмотря на пожилой вид, оно внушало страх и выражало такую силу, что трудно было поверить, что этот человек, наверное, разменял уже семь или восемь десятков лет.
