– Знаешь, что, брательник, умным людям одной фразы хватит, чтобы понять друг друга. А дураку – хоть весь день объясняй, что хорошо, что плохо – толку никакого. Так что, пей чай и жуй блины. Я в твои семейные отношения не лезу, и тебя наши не касаются.
На кухне наступило давящее молчание. Тамара, чтобы разрядить обстановку, предложила:
– Тима, может тебе нужно было кофе сварить? У нас там совсем немного осталось. Хочешь?
– Ну нет уж, кофеи и паштеты из соловьиных язычков оставьте, Тамара Николаевна, для людей умных и изысканных. Это без меня. Спасибо за завтрак и приятную компанию, – поблагодарил он язвительно. Дождавшись, пока он уедет на работу, Сергей тоже ушёл к машине. Дмитрий, Рита и Сашенька, завершив с разгрузкой, опять залегли спать, не реагируя на запах корицы, какую Анна смешивала с сахаром, пересыпая блины в горке. Выбрав минуту, чтобы поговорить по душам, мать и дочь завели речь о главном.
– А ведь Тима в чём-то прав, – произнесла Тамара, кивнув головой в сторону окна, где виднелся угол соседского дома. И, не называя имени, спросила, – стоило тебе тогда приехать, Аня, так он за неделю всю твою жизнь чуть под откос не пустил. Так тогда тебе было куда уезжать, а теперь как будет?
– Нормально будет. Как нужно, так и будет, – ответила дочь с заметным раздражением и, чуть погодя, добавила. – И вообще, мама, я не понимаю, при чём тут тогда и теперь. Когда бежишь от себя, нет никакой разницы, куда ехать. Так что, оставь эти разговоры.
Тамара Николаевна вздохнула:
– Да я-то оставлю. Но ведь не одна я буду таким вопросом задаваться. Сергей, думаешь, просто так на улице Саню караулил? Или просто так Людка вокруг вашей машины с самой рани круги наворачивала? Что так смотришь? – кивнула она на дочь, изобразившую удивление.
– Ты… видела? – Перекручивая встречу с некогда любимым мужчиной, Анна совсем забыла, что с другой стороны тоже есть женщина, которую их возвращение наверняка оглушит теми же вопросами, что только что задала мать. Тамара Николаевна, вытирая помытые чашки и составляя их в шкаф, уверенно кивнула:
– Её, видать, весть о вашем приезде тоже с кровати сняла. То обычно на такси разъезжает, барыня, а тут понеслась куда-то не просто пешком, а бегом.
– Может к Саше… то есть, я хотела сказать к мужу, – поправилась Анна после осечки.
Тамара Николаевна сделал паузу, внимательно осмотрела покрасневшую дочь и вздохнула, незлобно передразнивая:
– «Оставь, мама, эти разговоры». Эх, Анечка, Анечка. Смотри хоть на этот раз не вляпайся, чтобы не отвечать. – Она видела перед собой всё ту же молоденькую дочечку, какой когда-то пробовала рассказывать правду про жизнь. На деле же рядом была взрослая женщина, повидавшая жизнь и хлебнувшая разного горя.
– Не придётся отвечать, – сказала Анна решительно, – не за что будет. И в омут головой, мама, я больше не нырну. Одного раза было достаточно.
– Двух, – напомнила мать. – В первый раз он тебя предал тогда, после выпускного.
– Тем более, – ответила Анна, не столько соглашаясь, сколько из желания прекратить разговор.
Говорят, что первый ребёнок в семье – самый желанный, а последний – самый любимый. В семье Новиковых всё было не так. Первую дочь мать родила, не планируя, но чётко понимая, что это поможет удерживать мужа. Александр и сегодня-то был немногословен, а тогда, в сентябре 1983 года, когда молодые впервые встретились на математическом факультете МГУ, он явно комплексовал перед бойкими и моднящимися одногодками, шустрым, спортивными, в замшевых пиджаках и сорочках с погонами. На девушку, спросившую можно ли сесть с ним на лекции рядом, Александр почти не взглянул и разговаривать с собой не позволил. «Не для болтовни я здесь», – пояснил он ей сразу. «Конечно-конечно, Саша. Извини, пожалуйста», – тут же согласилась Людмила, это была она, и действительно больше с разговорами не приставала. Однако, делясь с матерью новостями, выдала новому знакомому вполне «положительную» характеристику.
