– Оставь девчонку в покое, похотливый недоносок.
Резко обернувшись, но при этом не убрав руки от плоти девушки, продолжая удерживать ее второй за запястья над головой, я увидел мужчину, который сидел и смеялся несколькими минутами ранее. Окровавленными ладонями он закатывал рукава белоснежной рубашки, окрашивая ткань в алый цвет, лицо не выражало ни одной эмоции – лишь смирение и спокойствие. Девушка всхлипнула, и я, не удержавшись, влепил ей пощечину, дабы успокоить. Она вскрикнула, воспользовалась заминкой и освободила руки, прижав ладонь к щеке, где уже начал проявляться красный след от удара.
– Зря это сделал. Разве не учили тебя, что нельзя поднимать руку на девушку, равно как и трогать против ее воли?
– Да что она понимает в истинных мотивах императора? Пускай радуется, что я вообще обратил внимание на такую замухрышку.
Выпрямившись, я вытер руку, которая несколько мгновений назад была между бедер девушки, и брезгливо скривил лицо, будто все это было противно. Мужчина, перестав закатывать рукава рубашки, скрестил руки на груди и недоверчиво склонил голову набок, вперившись в меня зелено-голубыми глазами. Длинные черные волосы были забраны в хвост, а борода, обрамлявшая красивое, но жестокое лицо, делала его похожим на церковного служителя.
– Очень жаль, что Империя плодит таких подонков. Меня расстраивает тот факт, что вместо того, чтобы взяться за голову и изучить азы правления Россией, ты прозябал в распутстве и пьянстве, инцесте и насилии.
– Я ни о чем не жалею.
– Вот как? Совсем ни о чем?
Я кивнул. Мужчина горько усмехнулся и мотнул головой, шумно выдохнув через нос. Если до этого он смотрел на меня зелено-голубыми глазами, то теперь, даже сквозь едва пробивающийся свет от свечей, я заметил, как они начали становиться темными, как сама ночь. Пальцы стали удлиняться, и на их месте показались острые когти, с которых с гулким звуком на пол стекала кровь.
– Да кто ты вообще такой, чтобы указывать мне, императору?
– Покойному.
– Что? – Я опешил на мгновение, а потом нахмурил брови и сжал кулаки, осознав смысл сказанных незнакомцем слов.
– Покойному императору. Так, уточнил одну важную деталь. Знаешь ли, Петр, но здесь, на грани рая и ада, ты не имеешь былой власти, которой, должен напомнить, как таковой и не было. Так, обычная малолетняя марионетка, которой потакали, как могли, затуманивая разум алкоголем и полуголыми девицами. Или тебе по душе родственная кровь, не так ли?
– Заткнись! – прошипел я, чем вызвал только низкий гортанный смех незнакомца, который скривил уголок рта и обнажил зубы. Только сейчас осознал, что женщины, уединившейся с ним, нигде не было поблизости, даже звуки, казалось, стихли, оставив лишь всепоглощающую тишину под удары собственного сердца.
– А где девушка?
– Какая? – удивленно наигранным голосом спросил мужчина и сделал шаг вперед, сокращая между нами расстояние, отчего я отшатнулся и зацепил ногой кресло, в котором сидела служанка. – Со мной никого не было. Тебе, должно быть, показалось.
– Когда я очнулся, ты сидел на диване с пышногрудой женщиной, рассказывая какие-то небылицы. Потом вы, должно быть, решили уединиться…
– Но-но-но, разве детям можно говорить подобные вещи в присутствии взрослых? За это можно получить пару ударов розгами или… – улыбка на лице мужчины расцвела, как бутон ядовитого цветка, – подарить свой поцелуй себе подобному.
