Призрачная империя - страница 24

– Что… кто… что вы имеете в виду? – с испугом прошептал я, облегченно выдохнув от того, что тело вновь было в моей власти.

– Лишь то, что не стоит кормиться и давиться молитвами, желая угодить обществу и отцу. Этого никто не оценит, а ты лишь сломишь собственную волю и возненавидишь самого себя. Ту книгу, что лежит за пазухой и тянет, подобно каменной удавке, на дно, попросил передать я – она ключ к знаниям, которые подвластны лишь тем, кто был порожден Сатаной и Богом. Источник возмездия и всепоглощающей любви, не знающей преград. Чувства, которые будут множество раз разбиваться о яростные волны ревности и недоверия, но раскаяние спасет все то, что так долго рушилось. Я так долго ждал тебя, Григорий, не подведи меня.

Тени дрогнули и синхронно кивнули, будто слышали разговор и безмолвно соглашались со словами незнакомца. Но тот будто не замечал ничего вокруг, продолжая раскидываться сладостными и ужасающими речами, не сводя с меня пристального взгляда, от которого волоски на шее и руках вставали дыбом, а дыхание замирало, окутывая легкие морозным инеем страха и паники.

– Нет смысла подготавливать тебя к неизбежному – чем раньше все узнаешь, тем лучше для нас обоих. Тени, которые ты видишь, – отражение бесов, в сущность которых не веришь, но это ненадолго. Они не могут показаться, поскольку боятся, что твой разум не выдержит, и в чем-то я с ними согласен. Подождем три дня и три ночи, позволим привыкнуть к их присутствию. Помни – они должны бояться и поклоняться, не наоборот. Я обучу тебя всему, что знаю. А пока… просыпайся.

Я открыл было рот, чтобы возразить или задать вопрос – мысли путались и мешались в хаотичном порядке, – но тут внезапный толчок в грудь заставил подскочить на кровати и закричать, привлекая внимание всех домочадцев. Мать влетела в комнату и рухнула рядом – старый потертый матрас весь в дырах заскрипел под ее весом, шершавая от постоянной работы по дому ладонь обхватила мою и сжала. Я обвел комнату быстрым взглядом и судорожно выдохнул, осознавая, что это был всего лишь сон. Кошмар.

Но как же я ошибался! Истинный кошмар, словно ушат грязи, обрушился, когда отец, не смотря в мою сторону, произнес холодным тоном, от которого хотелось заживо сгореть в адском котле.

– Собирайся, даю десять минут. Ты отправляешься в пансионат в Московской области.

Я переводил взгляд с матери на отца, в глубине души не теряя надежды, что все это злая шутка, но довольное лицо Андрея в дневном проеме говорило об обратном. Женщина смиренно склонила голову и сильнее сжала мою ладонь, начав бормотать молитвы о спасении души, призывая Бога направить на путь истинный. Только все это было бесполезно. Люди, обитающие со мной под одной крышей, уже давно с него сбились и бродили по бесконечным коридорам собственных грехов и жалости к самим себе.

Любовь – это погибель

или спасение?

Сидя на облитом красным вином потрепанном диване, я смеялся и потягивал сладостный напиток, окутывающий разум дымкой, от которого во всем теле становилось легко и невесомо. Подле меня незнакомый мужчина, прижимавший к себе пышногрудую женщину, не стеснялся блуждать руками по ее бедрам, талии. Вокруг таился полумрак, лишь слабые отголоски от почти что догоревших свечей давали слабый свет, благодаря чему появлялась возможность увидеть лица собеседников.

Девушка лет двадцати с бледной кожей отщипывала тонкими пальцами хлеб, отправляла жалкие крохи в рот, морщилась и выплевывала их на обшарпанный деревянный пол, где скопилась вязкая жидкость, напоминающая то ли вино, то ли кровь. Одета она была в простое ситцевое платье с розоватыми рюшами, которые были чуть ярче, чем само одеяние. На руках – перчатки, скрывающие ожоги: пока девушка пыталась дотянуться до очередного лакомства, стоящего на столе поблизости, я увидел, что кожа местами вздулась и полопалась, грубые шрамы опоясывали ладони, словно кандалы. Когда незнакомка заметила, что я наблюдаю за ней, то потупила взгляд и яростно начала натягивать перчатки выше, чтобы больше никто в комнате не заметил ее изъяна. В жестах была нервозность, присущая большинству служанок, но она не походила на такую – напротив, прямая спина, чуть приподнятый вверх подбородок и сами манеры выдавали в ней благородную кровь и происхождение.