- Конечно. Просто я проходил практику и видел, насколько они бывают разными, а еще жестокими со своими жертвами…
Я шла следом, пока эти двое обсуждали лапки и усики самцов и самок, одной из самых опасных в нашей и нескольких соседних вселенных расы. Жестокие, плотоядные, способные дышать в открытом космосе. Они плодились, подселяя личинки в тела гуманоидов, и поддерживали их в живых, пока детки не выбирались наружу, прогрызая себе путь.
Тогда погибла наша первая сестра, получив ранение, разрезавшее ее на две части. Я долго блевала, просыпаясь ночами и стремясь к унитазу. Но это жизнь.
- Так что конкретно вы хотите оставить на хранение? – спросил медик, убедившись, что мы не собираемся падать без чувств от его вполне симпатичного лица.
Мы дошли до его кабинета, и он предложил нам присесть.
- Яйцеклетки, – пожала плечами Акимура – Мы с сестрой еще в юности изъяли часть своего материала, опасаясь разных инфекций, травм и прочего неблагоприятного воздействия, которым просто кишит космос. Быть мамой хочется ближе к сознательному возрасту. Когда встретишь мужчину, с которым захочешь быть семьей, – разливалась соловьем моя изворотливая выдумщица.
- Прекрасно вас понимаю, – кивнул ей медик, косясь на контейнер, который она выставила перед ним на стол. – И сколько тут клеток?
Нажав кнопку на панели крышки, сестра запустила пересчет. Когда число перевалило за сотню, далаец нервно сглотнул. На второй сотне немного растянул ворот формы.
- Значит, двести, – хриплым голосом произнес он. – Могу я поинтересоваться, почему так много?
- Разве это много? – удивилась Акимура. – При современной продолжительности жизни это одна восьмая часть клеток обычной женщины. Поверьте, наше беспокойство было напрасным и мы все еще можем родить. Но и оставлять свои клетки на планете, которую мы собирались покинуть навсегда, не выход.
- И правда! – еще раз покосившись на контейнер, он вызвал две формы и передвинул к нам, помогая заполнить верно. Потом проверил целостность обоих контейнеров, еще раз запустил пересчет и убрал в специальный ящик. Судя по тому, что использовался там особо прочный металл, даже если корабль разнесет на части, наш груз не пострадает.
- Вот и все. Признаться, вы меня удивили. Скажите, а многие девушки поступают, как вы? Те, кто думает о будущем в подобном плане.
- Не знаю. Но с нами в лифте ехала еще одна женщина, изъявшая яйцеклетки, но не вспомнившая о них. Она, кстати, интересовалась, как может их забрать и перевести в новый дом.
- Не всем понравится думать о том, а не бегает ли их ребенок, воспитываемый недостойными людьми, если криобанк решил отдать материал из-за того, что семья забыла оплатить хранение, – подтвердила я, намеренно сгущая краски. – Возможно, большую часть клеток просто уничтожат, но случаи бывают разные.
- А такое может случиться?
- Слышала о таком случае. В каком-то шоу поднимался вопрос о законности, но чем все кончилось, я не знаю, – припоминая что-то такое, Мура замешкалась на секунду, нахмурившись, а потом кивнула.
- Обещаю, что в наше звездной системе ваш материал защищен, словно это уже ребенок. Если вы пожелаете, то вам помогут с использованием клетки.
- Это хорошо. А какой у вас процент отбраковки? У нас в некоторых клиниках до сорока процентов доходит.
- Не более десяти процентов, если материал чистый, – с гордостью произнес медик. – Давайте, я провожу вас до кают.
