Именно этот овал и излучал поток экстрасенсорной энергии, мощный и постоянный. Поэтому неудивительно, что дверь комнаты была изнутри обшита железными полосами, неудивительно, что все стены сверкали от развешанных на них серебряных оберегов. Неудивительно, что весь потолок был увешан серебряными мобилями, которые тихо раскачивались сейчас в потоках воздуха, созданных закрывшейся дверью. Мобили тихо, мелодично перезванивались, и этот звук напоминал далекий детский смех.
– Ее звали Джессика, – сказал Локвуд. Он прошел мимо нас, и я увидела, что он вынимает из кармана темные очки – их он обычно надевал, когда хотел защитить глаза от особенно ярких пятен призрачного света. Он надел очки и продолжил: – Она была на шесть лет старше меня. И ей было пятнадцать, когда это случилось. Прямо здесь.
Локвуд говорил таким тоном, словно это было для него самым обычным делом – стоять с нами в темноте, рассказывать о своей давно умершей сестре перед ее посмертным свечением и на фоне обрушившегося на нас экстрасенсорного эха того события. Затем Локвуд подошел к кровати и осторожно, чтобы не прикоснуться к светящемуся овалу, приподнял покрывало с лежащего под ним матраса. На матрасе обнаружилось широкое темное пятно, поверхность ткани была обожжена, словно ее облили кислотой.
Я присмотрелась. Это была не кислота. Уж мне-то хорошо известно, как выглядят ожоги от эктоплазмы.
Только сейчас я поняла, что еще сильнее вцепилась в руку Джорджа.
– Я тебе не сделала больно, Джордж? – спросила я.
– Ничего. Не сильнее, чем до этого.
– Хорошо, – но отпустить его я так и не смогла.
– Это случилось давно, – сказал Локвуд. – Мне было тогда всего девять лет. Древняя история, как говорится. Но я решил, что должен рассказать и показать все это вам обоим. В конце концов, вы живете в этом доме.
Я с трудом, но заставила себя заговорить.
– Значит, Джессика, – сказала я.
– Да.
– Твоя сестра.
– Да.
– А как это с ней случилось?
Локвуд опустил покрывало, аккуратно заправил его в щель у подголовника:
– Призрачное прикосновение.
– Призрак? Откуда?
– Из горшка, – нарочито спокойно ответил Локвуд. Темные очки скрывали выражение его глаз. Прочитать что-либо по лицу Локвуда было невозможно. – Ну ты знаешь эти вещицы, оставшиеся от моих родителей. Ритуальные предметы для изгнания злых духов на настенных полках внизу. Родители были исследователями. Изучали мифы и легенды о сверхъестественных явлениях в культурах других народов. Большинство собранных ими предметов – просто мусор. Ритуальные головные уборы и прочая ерунда. Но оказалось, что среди них есть действительно опасные вещицы, способные делать именно то, что им приписывают. В том числе тот горшок. Я полагаю, он был из Индонезии или откуда-то оттуда. Говорят, сестра разбирала артефакты в одном из ящиков. Вынула горшок и… уронила его. Горшок разбился, из него выскочил призрак. И убил ее.
– О, Локвуд, – сказала я. – Мне так жаль…
– Да, спасибо, но это, как я уже сказал, древняя история. Это было давно.
Я не могла ни на чем сосредоточиться, кроме как на словах Локвуда. На них, да еще на яростном потустороннем сиянии. Но тем не менее я смогла рассмотреть, что в комнате помимо кровати есть гардероб и два комода, а еще коробки и ящики, составленные в основном у стены, иногда по три-четыре друг на друга. А еще повсюду стояли вазы и банки с букетами сухой лаванды, ее сладкий, слегка вяжущий аромат наполнял всю комнату. Было так непривычно ощущать этот запах в нашем доме (особенно если вспомнить, что на этой же лестничной площадке находилась спальня Джорджа): он еще больше усиливал ощущение нереальности всего, что сейчас происходило.
