При солнечном свете, льющемся сквозь множество окон, центральное фойе выглядело совсем не так, как вчера вечером. Высокий потолок, лепнина на стенах, белый мрамор лестниц. Позднеимперский стиль. Все это великолепие, омытое и согретое золотыми лучами, создавало атмосферу торжественности и праздничности. И при этом ни намека на отчужденность официоза, напротив, чувство такое, словно зашел, если и не к себе, так домой к хорошему другу, где тебе всегда рады. Что ни говори, а умел Юрий Иванович создать микроклимат. Да что там микро – климат! За столько лет, что он здесь командует, все отточено и отлажено просто идеально.
Офицерское кафе пребывало закрытым, хотя, кое-какие дразнящие запахи оттуда добирались и до входной двери. Видимо, кухня уже разогрелась, раскочегарилась и приступила к готовке. А вот стеклянная дверь в холл слева оказалась распахнута, там кипела жизнь. Взойдя на две ступеньки, Серж заглянул вовнутрь. На невысокой эстраде в углу копошился ансамбль. Репетировали, что ли, готовились к танцам, все участники сплошь солдаты, срочники. Вот жизнь, подумал Серж с завистью. Никаких забот, на всем готовом, занимаешься любимым делом, поешь себе легкомысленные песенки, девчонки тебя обожают, на руках носят… Точно протестуя против этих его мыслей, гитарист ударил по струнам. Усилитель изверг из себя металлический вполне заряд, целый сгусток звуков, который пометался между колонн, но все же быстро нашел дорожку к ушам Сержа и шлепнул по ним. Капитан отшатнулся обратно, за дверь. Ладно, подумал, Геши здесь все равно нет.
Центральное фойе выглядело вполне пустынным и безлюдным, справиться о Геше было не у кого, поэтому Серж поднялся на второй этаж. Здесь полы были застелены красной ковровой дорожкой, в длинный коридор, тянущийся вдоль центрального фасада, выходили только двери кабинетов, ни одного окна, царствовал полумрак, и было тихо, по-деловому, как в нормальном учреждении. Дверь с табличкой «Библиотека» сразу напротив лестницы оказалась приоткрытой. За ней сиял свет, наверное, премудрости и знания, он приглашал, настаивал даже, заглянуть и приобщиться. Как же не зайти, как пройти мимо? Тем более что с библиотекарем, Людмилой Петровной, Серж был знаком лично, и не один уже год, между прочим.
А началось их знакомство примерно через полгода после его появления в Сосновом бору. Как-то после затяжных выходных – относительно, конечно, длительных их в армии не бывает, – понаблюдав некоторое время, с какими мучениями пытается Серж удерживать голову вертикально, а глаза открытыми, Лукьяныч не выдержал и, выбрав момент, подошел к нему.
– Тебя ведь так не хватит надолго, парень. Ты поберег бы, здоровье-то.
– Дело молодое, товарищ полковник. Сдюжу.
– Молодое-глупое, это понятно. А если не сдюжишь? Если сдохнешь?
– Ну, что вы так, товарищ полковник. Вообще, мое личное дело, как свои выходные проводить.
– Да кто же спорит, твое, твое дело. Я просто с тобой своими наблюдениями делюсь. Со стороны видней, помнишь? И вот мне видно, что ты не в ту совсем сторону выворачиваешь. Но ты ведь имей в виду, что не один я такой, с глазами. Я тебе просто совет даю, а ты, если умный, прислушаешься, если нет, проигнорируешь. Мне почему-то кажется, что ты умный. И думаешь о том, какое о себе создаешь представление.
– Владимир Лукьянович, ну вы же сами прекрасно знаете, что нечем в гарнизоне заняться в выходные. Тем более в общежитии, где полно голодных скучающих мужиков. Выбор-то невелик: застолье, водка, танцы, бабы. Иногда в другой последовательности, но водка и бабы обязательны и неизменны в любом случае. Других вариантов нет.
