– Нет, по правде говоря, не знаю, – признался Грушин.
– Словом, Борис предположил, что машина кружила вокруг Сажина, подминая его под себя: кто-то, сидевший за рулем, очень хотел его смерти. Однако круто резко наехать и прокатиться колесами по телу убийца не сумел, думаю, здесь сработал психологический фактор. Это отнюдь не хладнокровный убийца.
– Ничего себе – не хладнокровный! – покачала головой Рита. – Так измываться над человеком! В том-то и дело, что раздавить, наехав один раз, было бы проще и быстрее. А тут чувствуется, что Сажина изрядно помучили перед смертью. Женский почерк… Это женщина мстила!
– Откуда такая уверенность? – спросил Грушин.
– Это не уверенность, а предположение. Не знаю. Интуиция. Постарайся выпытать у этой Плетневой побольше. Что она знает о Светлане. Выпотроши все-все, касающееся личной жизни этой блондинки.
– Блондинка – это у нас кто? – поинтересовался адвокат.
– Это Рысина, – ответил за жену Марк.
– Рысина Светлана, хозяйка машины, понимаешь? Возможно, она хотела подставить подругу. Знаешь, Миша, я говорю тебе это, а самой не верится. Думаю, все-таки – девчонки ни при чем. Но надо постараться, чтобы это доказать.
– Жаль, что ты – кормящая мать и у тебя нет времени помочь следствию, – попытался пошутить Грушин.
– Нет, я уже не кормящая мать, у меня есть время, к тому же мне это интересно. Но Марк не позволит мне вмешиваться в это дело. К тому же он сам не имеет к нему никакого отношения. Мы с ним проходим как свидетели, не больше.
– Жаль.
– Знаете, о чем я сейчас подумал? – Марк пристально посмотрел на Риту. – А что они вообще делали в камышах?
– Кто? Девчонки? – Грушин напрягся, надеясь услышать что-то крайне важное, что впоследствии пригодится ему для защиты Плетневой.
– Ну да! Что они там забыли? Под ногами грязь, да и вообще опасно, как в болоте.
– Там песок. А они сказали, что искали хворост. Вернее, не хворост, а старый сухой камыш, словом, топливо для костра. У них и котелок с рыбой был приготовлен. Они действительно собирались варить уху, иначе как объяснить этих лещей, карпов, сам костер. Они не могли приготовить все нарочно для кого-то, я имею в виду для свидетелей вроде нас: вот, мол, мы просто варим рыбный супчик. На этом берегу вообще мог никто не объявиться.
– Это ты к чему, Рита? – спросил Марк.
– К тому, что ты тоже прав: что они делали в камышах, если костер у них уже горел, да и какое в этих зарослях топливо? Разве что сам камыш? Не знаю. Никогда не клала в костер камыш. А если они приволокли труп туда, и в эту минуту появились мы? Вот они, чтобы их поведение показалось нам естественным, и заорали? На публику.
– Но они же не знали, что в машине именно мы! Это мог быть кто угодно. Необязательно, что пассажиры случайной машины сразу же отправились бы осматривать эти камыши.
– Получается, их крики – естественная реакция на обнаружение трупа, – заключил Грушин. – Что и требовалось доказать. Значит, моя подзащитная ни в чем не виновата. Да и вообще, если бы эти девчонки убили Сажина, то их бы с пляжа как ветром сдуло – не дуры же они?
– Тоже правильно, – сказал Марк. – Тем более что смерть Сажина наступила…
– Да, кстати! А когда же наступила смерть этого парня? – быстро спросил Грушин.
– Ночью, приблизительно между часом и тремя.
– Значит, это точно не они. Не стали бы они дожидаться, пока их увидят на месте преступления! Думаю, моя защита будет строиться именно на этом.
