– Нет, наследство мне не нужно, просто я очень люблю дядю Аркашу, он родной брат моей мамы, которой уже нет, мы с ним часто её вспоминаем, они всегда очень дружили.
– Можно подумать вы откажетесь от наследства, если вам его оставят? – буркнул следователь, пристально сверля меня своим тяжелым взглядом.
– Именно так я и сделаю.
– Верится с трудом. Ну ладно. Где вы были во время убийства?
– Так это всё-таки убийство? – ели шевеля губами, простонала я.
– Отвечайте на вопрос, – повысил голос следователь.
– Тогда скажите, когда оно произошло?
– Примерно с трёх до пяти часов ночи.
– В это время я спала.
– Кто это может подтвердить?
– Мой сын.
– А что в это время делал он?
– Эдгар тоже спал в соседней комнате.
– Если вы спали, вы не можете ничего утверждать, – ехидно заметил следователь. – Какие отношения у вас были с убитыми?
– Как и со всеми.
– У вас такой скверный характер?
– У нас у всех плохие характеры, мы не дружим между собой. Исключением является дядя Аркадий, он дружит со всеми, и его все любят.
– Было бы странно, если бы такого знаменитого и богатого родственника не любили, – закатив глаза, продолжал ехидничать следователь. – Есть свидетели, которые видели, как вы с вашим сыном устроили грандиозный скандал тёте и дяде, после этого вскоре убили.
– Вы нашли свидетелей убийства? – спросила я.
– Нет, свидетелей скандала.
– Но никто его не видел.
– Ошибаетесь, Элла Эдуардовна. Ваша тётя – Марина Семёновна и её муж утверждают, что всё видели и слышали.
– Марина слышала шум, который приняла за «боевик», по телевизору и кричала, чтобы мы сделали звук тише. Утром, за завтраком она сделала мне замечание при всех именно за это. О том, что приехали тётя Маша и дядя Толя, она узнала от меня только утром, – решила осадить я следователя.
– Но вы признаете, что ругались со своими родственниками?
– А вы бы не возмутились, если бы вас разбудили во втором часу ночи, чтобы выгнать из помещения, где вы уже обустроились? Им, взамен, дали комнаты ничуть не хуже.
– Здесь вопросы задаю я, – гордо заявил следователь.
– Ругались они, узнав, что мы заняли их комнаты. Мы возмутились, что нас разбудили и выгнали среди ночи.
– Как вы можете объяснить, что на кофейнике и ручке газовой плиты, в комнате убитых найдены ваши отпечатки пальцев и вашего сына?
– Очень просто, я варила кофе и пила его, потом пришел Эдгар и пил тоже.
– Когда это было?
– Я пила кофе около девяти, а примерно через час Эдгар.
– Но этого, конечно, никто подтвердить не может? – задиристо заметил следователь.
– Эдгар шёл по коридору вместе с Игорем, он почувствовал запах и поинтересовался, кто это варит кофе. Так что Игорь может это подтвердить.
– Почему вы не варили кофе на общей кухне?
– Дядя Аркадий не позволяет мне его пить, он считает кофе вредным напитком.
Следователь открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но в кабинет влетел лейтенант.
– Пал Владимирович, там две дамы…
– Да, – очень громко закашлялся следователь, не давая лейтенанту кончить.
– Сколько можно говорить, что я не «Пал». Как ты должен ко мне обращаться? – свирепо спросил следователь.
– Павел Владимирович, – испуганно пролепетал лейтенант.
– А если ещё подумать?
– Ну не знаю. А, вспомнил, когда звонит ваша мама, она просит позвать Павлика.
– Я тебя уволю, – пригрозил следователь, хлопая себя по погонам.
Наконец лейтенанта осенило, и он закричал не своим голосом:
– Разрешите обратиться товарищ капитан?
