Призрак Викария - страница 30

Валантен встрепенулся, прогоняя из головы гнетущие образы своего прошлого, встал со стула и прошелся до приоткрытого окна-фрамуги, скудно освещавшего помещение. По замшелому стеклу струился дождь, и на стенах качались зеленоватые тени. Сегодня больше, чем когда-либо, кабинет Бюро темных дел был похож на запущенный аквариум.

– Итак, резюмируем, – сказал инспектор, устремив взгляд в потолок. – Те сведения, которые ты добыл, полностью подтверждают рассказ, услышанный нами от Мелани д’Орваль. Собственно, я бы удивился, будь оно иначе. А что насчет Павла Обланова? Тебе удалось узнать что-нибудь интересное об этом так называемом медиуме?

Юный Лебрак смущенно наморщил нос и нервно взъерошил рыжую шевелюру, и без того пребывавшую в беспорядке.

– Тут мне понадобится побольше времени, шеф. Но кое-что я все-таки выяснил: во всей Префектуре полиции нет ни одного досье на эту фамилию. Чтобы найти его место проживания, придется обойти все постоялые дворы и меблированные комнаты в городе. Иными словами, мы будем искать иголку в стоге сена.

– Весьма вероятно, что это не настоящее его имя. Мелани д’Орваль дала понять, что сомневается в славянском происхождении медиума. Наверное, лучше будет осторожно проследить за ним, когда он покинет «Буковую рощу» после очередного визита туда, если мы хотим выяснить его адрес.

Это замечание Валантена, похоже, воодушевило Исидора – его глаза азартно заблестели.

– Стало быть, вы тоже обратили внимание, что она назвала Обланова мнимым славянином? Я вспомнил об этом, когда гулял по Сен-Клу, – там мне на ум пришло одно соображение. Дело в том, что большинство людей, решающих обзавестись фальшивым именем, как правило, предпочитают сохранять старые инициалы – это уменьшает риск запутаться.

– Очень дельное соображение, – похвалил Валантен, которому забавно было наблюдать, как бывший письмоводитель превращается в заправского сыщика.

– И еще я сказал себе, – воодушевленно продолжил Исидор, – что, если наш шельмец и правда мошенник, он должен был какое-то время наблюдать за будущей жертвой, прежде чем вступить с ней в контакт. Поэтому я отправился на почтовую станцию в Сен-Клу и просмотрел списки пассажиров дорожных рыдванов из Парижа.

– И ты нашел там что-то любопытное?

– Представьте себе, некий Пьер Оврар, обозначивший себя как «бродячий артист», в течение месяца после смерти дочери Фердинанда д’Орваля посетил Сен-Клу четыре раза, а в последний раз даже оплатил проживание на постоялом дворе станции за трое суток.

Приятно удивленный такой инициативностью юного сотрудника, Валантен уже собирался горячо поздравить его с успехами, но не успел. В коридоре загрохотали тяжелые шаги, и дверь кабинета резко распахнулась – створка не замедлила выразить протест грохотом от жестокого удара о стену.

Столь грубое и несвоевременное вторжение учинил некий дородный красномордый субъект. Густые бакенбарды, похожие на две здоровенные котлеты, обрамляли лицо в красных прожилках, и в отсутствие шеи казалось, что они стоят прямо у него на могучих плечах. На субъекте был измятый редингот, из-под которого торчал туго натянутый жилет в пятнах сомнительного вида, а пуговицы на означенном жилете грозили разлететься при первой же возможности под давлением выдающегося чрева.

– Что за новости, Верн?! – негодующе возопил носитель бакенбардовых котлет. – С какой стати вы суете нос на мою делянку? Вы кем себя возомнили?! Что за самоуправство?! В этом учреждении свои правила, и я намерен вам их напомнить, если у вас память дырявая!