Призрак Викария - страница 8

Обо всем этом угрюмо размышлял Валантен, когда в дверь его кабинета постучали.

Инспектор выпрямился на стуле и одернул жилет, чувствуя, как сердце вдруг ускорило биение. В столь ранний утренний час его крайне редко беспокоили на рабочем месте. Лебрак быстро усвоил, что шефу после прихода в бюро нужен недолгий период спокойствия, чтобы собраться с мыслями и заново освоиться в образе полицейского, который был ему, казалось бы, совершенно чужд. Рыжий юноша как верный сторожевой пес охранял кабинет начальника от любого несвоевременного вторжения и всегда выжидал не менее часа, прежде чем заглянуть туда самому.

Почему же сегодня все пошло иначе? Валантен подумал, что это может быть связано с делом, которое заботило его сейчас более всего и над которым он работал втайне. Быть может, ему наконец принесли ту самую весть, что он нетерпеливо ждет со вчерашнего дня? Хорошо, если так. Ибо охота на Зверя затягивалась. Пора было уже с этим покончить.

В ответ на его приглашение войти порог переступил взъерошенный Исидор Лебрак. Было видно, что ему ужасно неловко. Поприветствовав шефа, он неуклюже протянул визитную карточку, изготовленную типографским способом:

Слово «мадам» было приписано от руки чернилами.

– Я предложил ее выслушать, – попытался оправдаться Лебрак, – но она настаивает на том, чтобы поговорить с вами лично. Мадам д’Орваль уверяет, что много времени у вас не займет и что ей больше не к кому обратиться. Она считает, что вы ее последняя надежда.

– Как же выглядит эта мадам д’Орваль?

– Весьма благопристойная особа, и есть в ее облике что-то беззащитное. А еще она совершенно очаровательна.

Валантен жестом разрешил Исидору привести посетительницу в кабинет. Это и правда была прелестная женщина, бледная и тоненькая, с изящными, точеными чертами лица и золотисто-каштановыми локонами.

Вокруг глаз у нее залегли тени, а двигалась она с медлительностью выздоравливающего человека, который отважился на первый выход из дома после долгой и мучительной болезни.

Валантен вышел из-за стола, чтобы пододвинуть для нее стул. Мадам д’Орваль грациозно села и склонила голову, внимательно рассматривая хозяина кабинета. На ее губах играла ласковая и немного печальная улыбка.

– Я благодарна, что вы согласились уделить мне время. – Голос у нее был хорошо поставленный и на удивление уверенный, хоть и довольно тихий. – Мы с вами незнакомы, но мне известно, кто вы. Я следила за вашими недавними расследованиями по газетным статьям.

– Стало быть, вы читаете прессу?

– Вас это удивляет? Понимаю. Женщине из приличного общества не подобает интересоваться подобными вещами. Говорят, она должна присматривать за хозяйством, заботиться о благополучии близких и прежде всего о своем муже. Но именно забота о нем и привела меня сегодня к вам.

Валантен постарался выкинуть из головы все посторонние мысли, чтобы лучше сосредоточиться на разговоре. Однако это было не так-то легко – со вчерашнего дня его не отпускала тревога, – поэтому пока он машинально пробормотал только:

– Я вас слушаю, – и умолк.

– Меня зовут Мелани д’Орваль. Думаю, это имя ни о чем вам не говорит. Три года назад мой будущий муж удалился от дел и переехал из своего парижского особняка в принадлежащее ему небольшое фамильное имение на холмах Сен-Клу. Несчастный тогда безутешно скорбел по первой супруге, безвременно покинувшей этот мир. В ту пору мы с ним и познакомились. Мне казалось, он совершенно утратил вкус к жизни, и могу сказать, что лишь присутствие его единственной дочери Бланш, еще отроковицы в то время, помешало ему совершить непоправимое. Именно глубочайшее отчаяние этого человека и привлекло к нему мой интерес. Я желала только одного – вернуть немного радости его потухшему взору, вырвать добрейшего и достойнейшего любви мужчину из объятий небытия. И думаю, можно с уверенностью утверждать, что мне это удавалось – по крайней мере до тех пор, пока в прошлом году не случилась ужасная трагедия.