Призраки Дракулы - страница 9

Тем временем в стране началась масштабная пропагандистская кампания по подготовке к съезду Румынской компартии. Она полностью напоминала советскую модель мобилизации народных масс. Лозунги, типа «Народ и партия едины» или «Чаушеску-наш рулевой», заполняли и газеты, и телевидение, и на улицах, словом, везде. Но, по сравнению с СССР, эта пропаганда велась жестче, более авторитарно, и смахивала больше на северокорейскую модель. Все указывало на железобетонную стабильность и незыблемость социализма в Румынии. Беседы с местной элитой и простыми гражданами не выходили за рамки передовиц партийных изданий. Записи бесед Алексея и его коллег с румынскими контактами были написаны как под копирку.

Тем не менее, контакты с иностранными дипломатами, являвшиеся основной задачей Алексея, носили иной информационный характер. Суть многих бесед с западными коллегами сводилась к тому, что режим Чаушеску себя изжил, в стране нет демократии, население нищает и ждет перемен. По мнению американских коллег, Румыния представляет собой пороховую бочку. Конечно, и Алексей думал о том, что Румынии нужна перестройка. Но кто ее сделает? Настораживали оценки тех же американцев о том, что трансильванские венгры, численность которых в Румынии составляла около двух миллионов, давно мечтают об автономии, подобно автономным республикам в СССР. А политика перестройки Горбачева дает им дополнительную мотивацию. Короче говоря, дипломаты стран НАТО почему-то предрекали скорый социальный взрыв в стране. Но в посольстве СССР в это никто не верил.

Ранее июньское утро сохраняло еще запахи свежести и аромат цветов, особенно, роскошных роз и раскидистых южных деревьев. Косые солнечные лучи скользили по росе и кустарнику, пробуждая насекомых и бабочек. Маленький стадион с одной трибуной в четыре ряда был еще пуст. Алексей припарковал служебную семерку за рекламным щитом с призывом «к здоровому образу жизни», который, к счастью, не висел на столбе, а стоял на земле. Поэтому автомобиль с дипломатическим номером практически не просматривался. Алексей рано, в предрассветные часы выехал из дома в поисках места для пробежки, проехал и просмотрел один парк и стадион для регби, но они ему как бы не подошли. Поэтому он оказался на этом беговом манеже. Это место было далеко от жилища Алексея, и умный оппонент разбил бы вдребезги его выбор – побегать там «от инфаркта». Но это в том случае, если бы такой диалог с местным контрагентом состоялся бы. Но что делать, Алексей должен был выполнить поручение Федора и установить контакт с чилийским политэмигрантом. Меж собой они звали его «Сальвадор», по имени великого Альенде. «Сальвадор» жил в доме напротив трибуны стадиона, и с верхнего ряда подъезд его дома хорошо просматривался. Для того, чтобы легендировано наблюдать за подъездом чилийца, Алексей должен был делать зарядку на трибуне с маленькими гантелями, находившимися в заплечном рюкзачке, там же в боковом кармане лежал бинокль, подобие театрального. Его можно было держать в одной руке вместе с гантелью, и в случае необходимости просматривать выходящих из подъезда. Периодически Алексей пробегал пару кругов и вновь забирался на трибуну. Сегодня был пятый приезд на перехват чилийца, предыдущие окончились ничем. Это вызывало беспокойство и усиливало вероятность прокола.

Сделав два круга вокруг футбольного поля, Алексей вбежал на трибуну и начал упражнения с гантелями. К нему подбежал мальчишка лет десяти и сказал, что тоже хочет позаниматься с тяжестями. От неожиданности вопроса Алексей выронил бинокль, который упал на скамейку, а парень с удивлением уставился на Алексея. Это – утяжелитель гантелей, – пробубнил последний и спешно сунул парню гантели. Подобрав бинокль и сунув его в рюкзак, Алексей посмотрел в сторону подъезда, и, наконец, увидел, что из него выходит мужчина, похожий на чилийца. Мальчишке сказал, что гантели – ему в подарок, и побежал якобы заниматься бегом трусцой.