Призраки Пустоши - страница 27

Вот теперь можно и поговорить.

– Я отвечу, – говорю громко, чтобы наверняка привлечь внимание моих спутников. Или конвоиров? – Если объясните, какого черта вы пытались меня связать.

И решительно иду к ним поближе, потолковать по душам.

– Я уж думал, что ты и не заметишь, – с мрачной иронией хмыкнул Кассид. – Что я здесь один. Без экипажа.

– Да мало ли какими делами заняты твои люди, – Алайн с беспечно-независимым видом пожала изящными плечиками. – К примеру, Зайда нежится в солярии, Лайнус медитирует в рубке, Крон… так ведь зовут твоего нового парня? Крон чинит железки в одном из твоих ангаров… У-у, вижу по твоей постной физии, что не угадала. И где же они?

– Ну, раз мы все-таки добрались до этого грустного момента… Альт, дай-ка связь с этим полицейским.

– Почему грустного? С ними что-то случилось?

– Подожди минутку, солнышко, дай поговорить с твоим служакой, а потом я все объясню…

– Ты, видимо, пропустил мимо ушей – я уговорила парня подождать со своими служебными обязанностями десять минут, а он человек слова…

– Алайн, рэ-эррр, я голоден, как тысяча дьяволов, – перебил Кассид, повысив голос на два десятка децибел, что для его глотки не составило никакого труда, – и совершенно не хочу, чтобы разговор с полицейским прерывал мне ужин.

– А-а… Уважительная причина, – признала Алайн.

ИскИн с готовностью открыл канал связи с полицейским катером. На развернувшемся экране широкоплечий белобрысый тип в темно-синей форме, с желтыми стрелками вставок на рукавах и груди, вальяжно развалившись в кресле… подравнивал ногти пилочкой. Когда с внешником установилась связь, офицер, ничуть не смутившись, и не подумал прерывать своего занятия. Лишь поднял взгляд на Кассида и уточнил, сверкнув широкой белозубой улыбкой на смуглом, скуластом лице:

– Кассид Кассиониец, капитан торгового внешника «Забулдыга»?

«Такая же коричневая морда, – отметил про себя Кассид, неприветливо разглядывая полицейского, – как и у майора Панталона… то есть Пантеона. Только имя другое. Никакой индивидуальности, как у нас, кассионийцев. Может, именно поэтому соктиане и выбирают столь дурацкие имена, чтобы хоть как-то выделиться из общей массы? Но у Трапа хотя бы дикция на уровне, почти не шепелявит, как тот майор».

– Нет, его тень, – поворчал Кассид. – Где ты еще мог увидеть такую синюю рожу, как у меня, а? – Обычно при общении с представителями власти любого уровня Кассид старался быть вежливым и корректным, профессия обязывала не создавать врагов на пустом месте, но после стычки с майором Плафоном его снова понесло. Хотелось на ком-то отвести душу, и греха в своем порыве Кассид не видел. Да и факт близости Алайн с этим мужественным красавчиком, близости, о которой она недвусмысленно напела только что, неожиданно уколол против воли. Кассид даже удивился своей реакции. Никогда не страдал ни завистью к чужим успехам, ни ревностью к чужим женщинам, а тут… Что это с ним? Стареет? Дьявол. У Кассида имелись жены – четыре штуки, упаковать, не показывать, рты заклеить. Более болтливых созданий еще поискать. Законы Кассионии разрешали полигамию, и Кассид, соответствуя требованиям своей большой семьи, насчитывавшей несколько сотен родственников, заключал браки схематически, не вкладывая душу. Его доход позволял содержать всех своих жен в достатке и роскоши, а все его отпрыски, самым старшим из которых было уже за шестьдесят, а самым младшим – десять-двенадцать (он точно не помнил, так как никогда не придавал семейным ценностям большого значения – надо, значит надо), росли без его родительского участия. Он не считал себя плохим отцом. Он вообще себя отцом не считал. Просто выплачивал ренту, чтобы избавиться от докучливого внимания семьи. Все его дети, как сыновья, так и дочери, получали блестящее образование, многие добились высоких постов в семейном предприятии «Хэнки и сыновья», многие были владельцами собственных внешников, большинство давно и сами стали отцами или матерями многочисленных семейств (внуков и правнуков Кассид и подавно не считал). Вся эта жизнь проходила как-то мимо Кассида. Он был законченным одиночкой. И чужаки, с которыми он бродяжничал по космосу – его экипаж, значили для него гораздо больше, чем все его вместе взятые родственники. Потому что на борту «Забулдыги» работали люди, которых он чувствовал душой. То же самое, по-видимому, относилось и к Алайн. Вот к ней отцовские чувства он определенно испытывал. И отцовскую ревность, осознанное – причем осознанное только сейчас, желание защитить ее от всяких проходимцев. И это несмотря на то, что Алайн давно уже выросла из детских трусишек и вполне могла позаботиться о себе самостоятельно.