Позже он узнает, что этот смех еще называют кокетливым.
А проваливающийся взгляд – это погружение в воспоминания отца. И с каждым месяцем воспоминания становились все более мерзкими для детского взора, поэтому Сергей старался больше не смотреть на своего отца. Но если он мог игнорировать ее образ, то игнорировать стук каблуков было сложнее. Сергей уже стал сожалеть, что когда – то взглянул за папину спину: этот стук словно был теперь повсюду, преследовал его в каждой комнате их когда-то уютного дома.
Было что-то такое внутри его детского сознания, запуганное и ошарашенное, что запрещало спрашивать у взрослых об этой неприятной тёте. Вскоре мама обратила внимание на его охладевшие отношения с отцом и стала выяснять причину. Причина вскрылась быстро, но не совсем та: призрачная тетя в один из дней внезапно оказалась в их доме вживую, после чего дома больше не появлялся ни отец, ни призрак. Остались лишь Сергей с матерью. Кажется, он иногда видел призрак отца в доме – но это неточно, воспоминания о тех годах были покрыты толстым слоем пыли и разложения.
А тем временем Сергей, чувствуя на себе груз вины за развалившуюся семью, стал избегать лишнего нахождения дома, гуляя по соседним дворам и изучая содержимое закрытых гаражей. Конечно, никто не винил его в развале семьи, и даже отец в первые годы много раз предлагал встретиться, но Сергей всегда отказывал. Смущенные и горькие эмоции, которые не могли найти определение в скудном детском словарном запасе, сдавливали грудь ребенка при мыслях о возможных встречах с отцом.
В уже более взрослом возрасте Сергей задумывался о том, почему его отец таскал за собой тот груз? Это было сожаление, или это была вина? Но тогда почему он возвращался к той женщине снова и снова? Он добавил эти вопросы к списку вопросов, на которые можно найти ответ только если хорошо вглядываться в бегущие титры после окончания своей жизни.
Движения Тани были уверенными и профессиональными, и страхи Сергея быстро прошли. В течение часа он спокойно рассматривал причудливые танцы пылинок в воздухе под ярким светом лампочек, и изредка отвечал на простые вопросы Тани, которыми иногда прерывался ее монолог.
С сожалением глядя на летящие в его кружку с кофе волосы, он успокаивал себя, что все равно не любит растворимый кофе. Было бы обиднее, если бы напиток был вкусный.
Когда он придет к ней следующий раз на стрижку, то купит парикмахерский пеньюар. Ну если вообще придет, конечно. Парикмахеры последнее время с завидной регулярностью уходят в декреты.
– Готово, – придирчиво осмотрев голову клиента, произнесла Таня, – ой, забыла накидку тебе дать, – добавила она, начав активно стряхивать с него состриженные волосы, – ну ничего страшного, обратно не прирастут.
– Действительно, не прирастут, – нахмурившись, ответил мужчина, но прической остался доволен.
Уточнив стоимость и расплатившись, Сергей поскорее покинул квартиру, с удовольствием вдохнув чистый свежий воздух на открытой лестничной площадке. «Могло быть и хуже», подумал он, пряча от самого себя легкую улыбку, и направился к себе. Искоренение привычки сожалеть о чем-либо делало из него почти оптимиста, если бы не побочная характеристика – не замечать хорошее.
Следующим утром он чувствовал себя настолько энергичным, что решил спуститься по лестнице и немного размять ноги. Воздух на открытых площадках холодил, но добавлял бодрости. Спустившись до два этажа, Сергей сперва почувствовал запах сигарет, и уже в следующий миг увидел знакомую фигуру в футболке и рваных джинсах.
