– Вот эту я приготовлю сейчас, – решила она, выбирая ту, что побольше. – Остальное вечером и завтра утром…
И занялась приготовлением обеда; где, кроме жареной рыбы, был ещё и рыбный суп. А также цветочно-овощной салат и бутылочка канасты. На этот раз, голубой…
Обед удался на славу. Даже Тао-Лин расхрабрилась и пригубила бокал с канастой. Несмотря на предупреждение мужа, что голубая канаста крепче розовой. Но Тао-Лин храбро отпила почти полрюмки и с таким азартом набросилась на еду, что Нди-Лин только диву дался.
Пообедав, Нди-Лин откинулся на спинку шезлонга и сыто икнул. Тао-лин, тем временем, отправила использованную посуду в утилизатор и принялась вновь перебирать рыбу, отложенную на ужин и завтрак. А Нди-Лин по-прежнему сидел в шезлонге и бездумно наблюдал за действиями жены. Неожиданно что-то привлекло его внимание.
– Стой! – воскликнул он, подавшись вперёд.
Тао-Лин удивлённо обернулась.
– В чём дело, дорогой? – спросила она мужа
– Мне кажется вот эта рыба… – Нди-Лин показал, какую рыбу он имеет ввиду. – Мне кажется, она ядовитая. С рыбой лучше не рисковать
Тао-Лин с сомнением посмотрела на рыбу, которую держала в руках… и отбросила её в сторону.
– Ты прав, дорогой, с рыбой лучше не рисковать, – согласилась она с мужем. И продолжила сортировку.
А Нди-Лин вдруг почувствовал, как на него накатывается волна усталости. То ли сытный обед и канаста так повлияли, то ли первая адаптация и подводная охота. Или всё вместе сразу…
– Пойду-ка я отдохну, – объявил он, поднимаясь с шезлонга и направляясь к палатке.
Сон обрушился на Нди-Лина, едва его голова коснулась подушки. А во сне он увидел себя, бегущего по улицам незнакомого города. Он метался от дома к дому, надеясь укрыться в одном из них от неведомой, но страшной опасности. Но окна в домах были темны, а двери закрыты…
А опасность была всё ближе и ближе. Уже заметались в тёмных окнах отражения огненных сполохов, послышался приближающийся гул. И ночная тень вдруг побежала прочь по улице, уступая место свету. Яркому и беспощадному. Это два Солнца – Большое и Малое – восходили над горизонтом. Нди-Лин, чувствуя спиной обжигающий жар, в ужасе бросился вслед за ночной тьмой, стараясь не отставать от неё и боясь оглянуться туда, где восходили два Солнца; настолько яркие, что казались чёрными. Их беспощадные лучи вонзались в стволы и ветви деревьев и кустов, в стены домов и камни мостовой. И вспыхивали, словно свечи, деревья и кусты; начинали плавиться и расплываться камни; весёлыми, яркими зверьками прыгали по стенам домов языки пламени…
Нди-Лин из последних сил пытался догнать спасительную ночную тьму, а за ним, от дома к дому, гнался пожар…
В какой-то момент Нди-Лин вдруг почувствовал, что он не одинок. Скосив глаза, он заметил, что рядом с ним, сбоку, скачет циверра: небольшой домашний зверёк с длинным пушистым хвостом. С жалобным свистом он прыгал возле ног Нди-Лина, словно умоляя спасти его. Неожиданно циверра метнулась в сторону, и Нди-Лин инстинктивно бросился следом. А циверра подбежала к большой куче земли и начала стремительно зарываться в неё…
Истошный визг Тао-Лин вырвал его из этого страшного сна. Нди-Лин стремительно выскочил из палатки… и окунулся в остатки «перламутрового тумана». А ещё он разглядел трёх или четырёх Тао-Лин, мечущихся по лужайке. Из которых, одна продолжала всё так же истошно кричать. Вот она метнулся за один из шезлонгов, и прикрылась им, словно щитом.
