Мальчик умер внезапно. От чего – непонятно. Скорее всего, из-за халатности. Он приболел, был помещен в больничку. Сильно кашлял, а с лекарствами на зоне беда. Мара растирала его грудь бальзамом «Звездочка», а себе им же мазала шею и плечо. Ребенок плакал, она убаюкивала его, таская на руках. А ее Бо был очень крупным мальчиком! Он вроде пошел на поправку. Мара не могла находиться с ним постоянно, ее рабочие обязанности никто не отменял. Пришла как-то со смены и узнала, что Боря умер. Сказали, инфекция. Но на виске синяк. Уронили ее малыша, когда укачивали.
Похоронив Бориса, Мара набила его имя. Его она свела в первую очередь. Поняла, что не нужно превращать свое тело в надгробный памятник и слишком часто вспоминать мертвецов, особенно безгрешных, пусть покоятся с миром.
– Мара, тебя к телефону! – услышала она крик своей помощницы Томы, которую все называли Том-ям – в честь тайского супа. Девушка была по матери якуткой, но для русских все азиаты похожи.
– Ответь за меня!
– Я хотела. Но сказали, по личному вопросу.
Мара вышла из туалета и проследовала в кабинет. Там находился стационарный телефон, на который по личным вопросам ни разу не звонили.
– Слушаю, – бросила в трубку Мара.
– Привет, на пиво нет?
– Простите?
– Забыла нашу любимую присказку?
– Кто это?
– Элиза.
– Кто-кто? – Она все еще не верила, что говорит с Богемой.
– Ты не ослышалась. Это я, Элиза Райская.
– С ума сойти, – выдохнула Мара. – Как ты меня нашла?
– Это было нетрудно. Ты индивидуальный предприниматель, чей бизнес работает официально. Я вбила в поисковике твое имя, фамилию, дату рождения и получила контактный телефон фирмы «КАRA». – Да, Мара назвала ее в честь своей благодетельницы. – Рада, что застала тебя в офисе.
– Что ты хотела, Элиза?
– Увидеться с тобой.
– Зачем?
И услышала страшное:
– Прошлое вернулось!
Ребеночек сильно пинался, очень был беспокойный. Первое время Алла переживала из-за этого. То была ее пятая беременность, и ни разу она с подобной активностью малыша не сталкивалась. На обследовании поделилась с доктором своими переживаниями, тот успокоил: «Пацан в полном порядке. Вырастет каратистом!»
Да, Алла носила мальчика. Первого и, как хотелось верить, последнего. Больше она рожать не планировала. Хватит с нее пятерых.
С девчонками было не легче. Скорее, по-другому. Говорят, что дочери забирают красоту матери. Алла расплывалась, отекала, покрывалась пигментными пятнами, но оставалась спокойной. Быть может, потому, что ее тянуло на сладкое, и она закидывала в себя килограммы шоколада. С каратистом все было иначе. Она осталась стройной, только пузико торчало вперед, энергичной, немного воинственной. Ругалась в очередях и транспорте. Бегала за своей собакой, когда та срывалась с поводка. Уплетала чипсы, хоть ей это и запрещалось. Но после пачки «Читос» каратист успокаивался, а вместе с ним и она.
Алла любила этого малыша. Даже первенец, находясь в ее утробе, не вызывал в ней подобного чувства. Катенька завладела маминым сердцем только после рождения. К остальным девочкам она тоже относилась спокойно. Но каратист… Он что-то перевернул в Алле. Не потому, что пацан или последыш, просто он ЕЕ ребенок. Кармически ЕЕ. Алле нравился его характер, она понимала его требования, а он ее – когда она выбивалась из сил, он затихал. Она видела его во сне, чернявенького, поджарого, с раскосыми глазками своего папы-казаха. Алла даже имя ему дала – Александр. Хотя понимала, что каратист получит другое. То, что выберет для него отец, а он назовет сына Маликом (владыка) или Хайдаром (сильный, как лев).
