После этих слов Станислас поклонился, мне стало неловко за босые ноги, поэтому в ответ я не представилась, лишь еще шире улыбнувшись.
– А моя дама…
– Вы имеете в виду фату Илоретту?
– Именно. Понимаешь, милая, в наших краях совсем нет фей, и я просто не представляю, как за ними принято ухаживать. Ты можешь мне рассказать, что она любит, что будет ей приятно?
– Вы сделали для нее вполне достаточно, пообещав отправиться на Авалон, чтоб развлекать своим пением волшебный двор.
Юноша переменился в лице:
– Я ничего такого не обещал.
– Поздно на попятный идти, – с улыбкой успокоила я его. – Отбудете на Авалоне с полгодика и вернетесь. Правда, там время по-иному течет, у нас здесь лет двадцать пройдет, наверное.
– П-почему поздно? – От моих утешений менестрель стал заикаться.
– Ну вы же ели здесь что-то. – Я обвела рукой помещение, остановив жест в направлении круглого столика с яствами и вином. – А всем известно, что тот, кто фейскую еду попробует или питье пригубит…
– Я ничего не ел.
– Тогда не поздно, – вздохнула я.
Если Илоретта узнает, что ее свежепойманный менестрель моими стараниями из капкана выбрался…
– Так я могу уйти?
– Идите, – разрешила я.
– И мне это ничем не грозит?
– Лошади ваши где?
Он же не пешком с побережья пришел? Значит, верхом, а если верхом, то еще для доспеха лошадь нужна, для клади, а если Станислас этот хоть немного торопился, значит, еще запасная кобылка именно под седока не помешает.
Менестрель хмыкнул, охнул, переменился в лице, запустил в свои кудри свободную от инструмента пятерню:
– На постоялом дворе?
– Вы не уверены?
– Мы остановились в деревне… Шип… Шоп… Шнак…
– Шерези?
– Да, точно. Был прекрасный вечер, луны изливали на землю свой загадочный блеск. Сверкание звезд, легкий северный ветерок. Я вышел прогуляться, чтоб не участвовать в привычном моим ратникам застолье.
– А так как естественные надобности требуют уединения, удалились от постоялого двора за забор?
– Ну да.
– И заметили, к примеру, светлячков, которые будто приглашали вас?
– Да. Крохотных волшебных созданий, которые хороводом своим увлекли меня по тропинке.
– А ваша милость всегда для исполнения надобностей с собою мандолину берет?
– Я с ней не расстаюсь, милая, – покраснел менестрель.
Спрашивается, зачем я в уточнения пустилась, куда шел, зачем шел, будто мне есть до этого хоть какое-то дело? Если честно, я тянула время, ожидая, что фата вернется в комнату и опять очарует милого юношу. Деревенские поговаривали, что Илоретта на всех мужчин подобным образом воздействует, что стоит ей только взглянуть в его сторону своими алыми глазами, тот на все готов, лишь бы рядом быть.
Станислас все мялся у двери, не решаясь на побег. И тут меня посетила еще одна мысль:
– Позвольте узнать ваш титул, милорд.
– Виконт Доре, – ответил менестрель. – Сын и наследник графа Доре, который…
Наследник! Догадайтесь, кого обвинит достойный родитель иноземного менестреля, когда весть о его отбытии на Авалон достигнет Доремара? Точно не фату, а владетеля, на чьих землях она проживает.
– Ступайте, – велела я Станисласу. – Не сходите с тропы, вы окажетесь в деревне меньше чем за час.
– Но…
Я вскочила с кресла и решительно выставила наследника за дверь.
– Неужели вы желаете провести двадцать лет вдали от родни и друзей? Вы вернетесь в совсем другой мир. Доремаром будут владеть ваши дальние родственники, ибо линия наследования прервется на вас!
