Понимаю, что ничего не прояснилось, кроме того, что он намерен продолжать – совершенно по своим, очень прагматичным и эгоистичным мотивам. Перетягиваю жгутом эту свежую рану непереносимой рассинхронизации наших процессов. Говорю, что нам бы еще успеть сегодня потанцевать. Идем переодеваться.
На паркете делаем поклон, начинаем разминаться и отрабатывать базовые шаги вальса. Разбираемся с работой стоп, перекатами веса – я все еще не уверена, когда каблуки, когда подушки в разных шагах. Уже не нападаю на себя за это. От пережитых за утро эмоций меня пошатывает. Паша осторожно придерживает меня за спину, за плечо, чтобы не дать упасть. Я быстро оказываюсь в привычном и приятном трансе от нашей совместной деятельности. Все-таки на телесном уровне мы общаемся гораздо лучше, чем на вербальном. Больших смыслов в таком контакте не рождается, но значение того, что происходит здесь-и-сейчас – ощутимо, в отличие от часовой беседы, где я постоянно натыкалась на абсолютно разное восприятие и понимание происходящего.
Народу на паркете прибывает. Начинают бегать толпы девиц из группы Леди Денс. Какая-то жирная бесцветная нахалка подходит к нам, обнимает Пашу прямо в момент, когда мы обсуждаем нашу вариацию, целует его в щеку. Я совершаю последний духовный подвиг сегодняшнего утра – не убиваю ее прямо на месте. Врываться в чужой урок – это такое скотское поведение, что у меня пропадает дар речи. Паша, разумеется, ничего не заметил.
Боженька, можно мне уже хватит испытаний – я ведь всего лишь слабая женщина? Но еще капля, и мне хватит филологического сарказма, чтобы сообщить этой истеричке, что ее ждут в Б@яди Денс, пусть поспешит.
Быстро откладываю этот эпизод на полочку «Взрывоопасно. Разминировать только с опытным специалистом», продолжаю занятие.
Ищем в танго фигуры для новой вариации. Паша ходит по паркету, считает восьмерки, я привычно перемещаюсь за ним. Это у нас такой процесс – он творит, я создаю ему пространство. Из-за хамской наглости бесцветной прошмондовки я на взводе, так что наше со-творчество сегодня нестабильно. Паша буксует, сбивается, я стойко пытаюсь все вернуть в нормальное русло, вычерпывая запасы магии из личных запасников. Наконец, первую линию мы выстраиваем и записываем на видео.
Заканчиваем. Делаю поклон. Без каких-то эмоций прощаемся. Уже абсолютно холодным умом отмечаю – что меня, в отличие от силиконовых зин, танцующих латину, Паша не провожает и счастливо от стандарта не улыбается.
Переодеваюсь. На каком-то диком упрямстве иду в магазинчик поблизости покупать ткань на красное платье. Несколько дней смотрела в разных местах шифон – цвет у базовой модели в этот раз особенный, трудно подобрать дополнения. Записала миллионы видео для швеи, сравнивая ткани по оттенкам, блесткам, легкости, плотности. Наконец, вчера мы определились.
Покупаю шифон на юбку и перчатки, бифлекс на купальник. В этот раз решили шить все по-взрослому, прикреплять элементы платья к основе.
Еду домой. Эмоции после занятия не остывают. Начинаю итожить их в сообщениях, понимая, что голова у Паши так работает – пока ее кто-то нагружает, он об этом человеке думает, и фокус внимания меньше теряет. Просто нужно учесть.
– Паша, если подвести итоги сегодняшнего разговора, то они у меня звучат так: во-первых, мне очень важно, чтобы ты в нас верил. Когда ты перестаешь это делать – у меня руки опускаются и смысл пропадает. Может, Милана потому и не работает с Аm, что сама эту идею не принимает. С детьми у нее ведь получается..
