Она сбила пламя, вспыхнула сама, перекатилась, потушив огонь и… замерла. Володя еще не понял толком, что случилось, но к горлу все настойчивее подкатывался громаднейший ком непонятного волнения, но предвестника полнейшего ужаса. Володька подошел к лисице и, с нескрываемым чувством омерзения на самого себя, пнул по лежащей лисе. Она даже не шелохнулась, только выпучила затуманенные зрачки и высунула язык сквозь раскрытую пасть.
– Боже, что ж такое то? Что ж я натворил-то? – непрестанно било по голове, пока Владимир осматривал со всех сторон злополучную трубу.
Лисят не было.
– Задохнулись, – пришло запоздалое озарение в Вовкину голову.
Он еще некоторое время бегал вокруг бугра, уже не видя ничего вокруг.
– А-а-а-а! – дикий, невозможный крик моментально достиг неба и с оглушительной скоростью упал вниз.
Энергия, собравшись вокруг этого места, сгруппировалась настолько сильно, что помчалась мощной волной через все поле. Волна, долетев до ближайшей лесной полосы, оттолкнулась от естественной преграды и, с неимоверной скоростью, двинулась обратно, тут же сбив с ног сходящего с ума человека. Мозги, получив не знавший ранее вкус истерики, стали с особым остервенением и жестокостью бить Вовкино лицо о землю.
– Скотина! Что ты наделал? – кричала его поруганная душа..
Володя никогда в своей жизни не плакал. Он не плакал даже, когда умер его отец. Он не плакал по многим поводам, когда даже родные впадали в отчаянье, когда самому приходилось очень плохо в этой жизни. Он даже не помнил когда плакал маленьким ребенком. Сейчас Вовка рыдал. Слезы бескрайним океаном размывали чернозем на жалком лице уже совсем немолодого мужика.
– Ты же их погубил, сволочь! Я убью тебя! – повторялось горько, с надрывом и бесконечно.
Не знаю, сколько прошло времени, но наступил момент, когда Владимир затих и стал медленно подниматься. Он вытер рукавом грязное, опухшее от слез лицо и сделал шаг по направлению к обрыву в яр. Я не знаю, что было бы дальше, но проходя мимо потухшего костра, мимолетный взгляд отметил, что мертвая лиса отсутствует.
– Не понял, – пробормотал Владимир.
Осмотревшись, как следует по сторонам, он особое внимание уделил оврагу. Глянув вниз, Володя снова чуть не сошел с ума. Из-за росшего на дне куста вышагивала та самая, дохлая плутовка, а за ней…
– Раз, два, три, – нервно, теребя пальцами горячее ухо, считал Володя. – Четыре!
Вовка повалился на спину и второй раз в жизни заплакал, только уже от неимоверного счастья, что его так ловко провели.
Пока наш Вова отдыхает и поправляет свое драгоценное здоровье в безмятежном сне, мы ненадолго перенесемся в село, где живет его друг, Виктор Иванович. Накануне, на бахче они, как не подобные и бессовестные жители нашей многострадальной и героической Родины, нажрались горячительных, приводящих к свинячьему состоянию напитков. Кроме всего прочего, двое безобразно подвыпивших коллег, по своему образу, поведению и, конечно, состоянию, незаметно как, оказались в станице Казанской. Хотелось лучше, но получилось как всегда… Казачки были до глубины души обижены непристойным поведением новоявленных женихов, которых, как говорится, можно было бы самих того самого… А как коллеги добрались до дому, одному только Богу известно. Володя оказался в своем любимом вагончике, а Виктор Иванович с невозмутимым видом приперся в родную хату. А ведь можно было бы и на бахче остаться. Но мы не ищем легких путей.
