– Если бы ты меньше времени занимался бы этим, у нас бы оставалось больше времени друга для друга.
– Да, прости, но ничего не могу с собой поделать, как вижу, как ты мило всем улыбаешься, смеешься, или просто общаешься, все внутри переворачивается, и я начинаю злиться на тебя, на твоего собеседника, на самого себя, что злюсь.
– Но, пойми, люблю то я только тебя и мне ничего ни от кого больше не нужно.
– Ты слишком красива, и я вижу, сколько мужиков смотрят на тебя и какими глазами.
– А ты никогда не думал, сколько из них завидует тебе, т. к. знают, что им ничего не светит? Думаю каждый.
– Все равно нам лучше побыть порознь, я очень устал.
– Ок, договорились.
Она встала и медленно стала пробираться к выходу. Как всегда ей вслед обернулась и проводила взглядом добрая половина посетителей мужского пола. Как всегда он почувствовал безумные приступы ревности, доводящие его до головных болей. Но неожиданно, он почувствовал что-то новое и непонятное внутри себя. Он вдруг осознал, что не принадлежит она ему, она вообще не принадлежит никому. Она свободна, и то, что она тратит время на него – это большое счастье и праздник. И требовать что-то от другого – жестоко и негуманно. Ведь никто ничего никому не должен. Внезапно все его существо пронзило чувство непонятного и необъяснимого счастья. Он резко вскочил со стула и бросился вдогонку за ней. Столкнувшись с ней дверях – она почему-то тоже столь же стремительно возвращалась в кафе, он начал ей выпаливать нескончаемым потоком фразы о любви, о своей ужасной ревности, которую он только что поборол, о желании просто быть с ней рядом и просто наслаждаться ее присутствием, и ничего не требовать взамен, о самых счастливых часах, проведенных с ней.
– Знаешь, я тоже все поняла, это я была такая идиотка, что позволила тебе сомневаться во мне, я больше не буду никогда, никогда давать тебе повода для ревности. Прости меня.
– Это ты меня прости. Я был кретином и слепцом, мне так многое надо тебе сказать…
Они вернулись за столик в кафе, где снова сели напротив друг друга, но уже не молчали, а лихорадочно говорили, перебивая друг друга, и никак не могли наговориться, как будто они были знакомы всего пару минут, хотя со дня их первой встречи прошло уже ровно 3 года.
Молодая женщина смотрела из окна своей квартиры на первые проблески надвигающейся осени и нежно поглаживала уже заметно округлившийся животик: к новому году у них с мужем должен был родиться малыш. Женщина всегда любила осень, она напоминала ей о многих приятных событиях в ее жизни.
Пятнадцать лет назад каждое утро на протяжении четырех лет с мамой за ручку, а потом самостоятельно хорошая девочка Настя ходила в школу. Самым любимым временем учебного года у Насти была осень, когда лес, мимо которого они ходили, насыщался всеми оттенками жизнерадостности, когда утренние листья, еще неубранные дворником, как основной элемент жизнерадостности, выводили на асфальте веселую с некоторыми нотками грусти мелодию состоявшейся жизни, которая через пару мгновений сменится безмолвной музыкой зимы. Настя любила, когда на лужах появлялся первый ледок, который задорно потрескивал под носком ее кожаного сапожка, любила кристальную морозность и ясность октябрьского утра, когда природа, наполненная всеми возможными цветами, представала перед понимающим взором в своей первозданной чистоте…
