Про Максима и Гелю, или Счастлив по принуждению - страница 12

«Тогда что продать? – думал он. – Есть коллекция марок, может, часть продать? Но на это нужно время. Марки по одной стоят недорого, надо продавать много. А самое главное, на походы по барахолке уйма времени уйдет. Можно конечно продать весь альбом целиком, но тогда я потеряю в деньгах. А там есть очень ценные экземпляры. Может тогда продать «Монополию»? А что? – подумал Максим. – Это отличная идея. У Гели есть своя. И если понадобится, мы можем играть ее игрой. Продать я могу ее рублей за десять. Так что останутся деньги еще и на то, чтобы сводить Гелю в кино и в кафе – мороженное. А ей я скажу, что ради нее продал дорогую сердцу вещь. Так и кассету куплю. И в ее глазах героем буду, раз ради нее на такие жертвы пошел».

Он достал с антресоли коробку с игрой и, обернув ее в кусок старой простыни, которую мама приготовила на тряпки, положил ее в свой ранец. После уроков Максим направился прямиком к «Дому Моряков». Всю дорогу он шел и оглядывался по сторонам. Делал все, как видел в фильмах про шпионов. Дважды совершал никому ненужные круги по району. И высматривал, проверял, нет ли за ним слежки. Все было чисто. Но чувство тревоги всё же не покидало Максима. Подойдя к «Дому Моряка», Максим сразу заприметил паренька года на три или четыре старше себя. Он так же, как и Максим, сильно нервничал, что-то прятал за пазухой и оглядывался по сторонам. Максим понял сразу – вот он! Презираемый всеми и уголовно преследуемый элемент. ФАРЦОВЩИК. Теперь Максим был с ним на одном уровне, но отступать было некуда.

Мальчики стояли в разных концах здания. И кроме них больше никого рядом не было. Периодически в здание то заходили, то выходили разные люди. И Максим поначалу относился с опаской к каждому, кто шел в его сторону. Но со временем его чувство самосохранения притупилось. И он начал думать, что делать дальше. Опыта в подобных делах у него не было, а спросить было не у кого. На улице было довольно холодно, февраль месяц всё-таки. Через какое-то время мальчики начали пританцовывать

и хлопать себя руками, чтобы согреться. Прыгая на одном месте, они, ведомые волей или инстинктом, стали сближаться друг с другом. И в какой-то момент, очутившись на одном месте, посмотрели друг на друга.

«Ты чего?» – спросил Максима незнакомый парень. «Ничего, – ответил Максим. – А ты чего?» «Я? Я тоже ничего».

И они, не сговариваясь, продолжили прыгать на одном месте, трясясь от холода. Минут через пятнадцать таких плясок с бубнами незнакомый парень, как будто что-то решив для себя, внезапно остановился и, подняв вверх руку, махнул ею и сказал: «Ладно».

Он повернулся к Максиму и спросил: «Чем торгуешь?»

Максим тоже перестал прыгать и подозрительно посмотрел на него.

«А ты чем?» – спросил его в ответ Максим.

«Ты первый говоришь», – не сдавался пацан.

«А с чего это я должен говорить первым?» – возмутился Макс.

«А с того, что я первый сюда пришел».

«Вот ты первый пришел, значит, и говорить должен тоже первым», – не унимался Максим.

Не уступив друг другу, ребята продолжили танцы народов Африки с русским колоритом. Но, как ни крути, а мороз и солнце делали свое дело. Первым сдался незнакомый пацан. Ну конечно, он же не знает каково это – быть парнем Гели. Иначе он бы точно продержался бы подольше. Подмигнув Максиму, он позвал его жестом за угол. Зайдя за здание, он распахнул полы своего зимнего пальто, явив на обозрение Максима множество аккуратно пришитых карманов, с находящимися в них всевозможными дефицитными заграничными безделушками. Из карманов торчали пестрые галстуки с нарисованными на них Микки-Маусами, шариковые ручки, с обнажающимися при перевороте женщинами, кожаные ремни с большими, как у ковбоев, бляхами. И в огромном количестве упаковки женских колготок.