– Это что за новости, Асенька? Что, Степа совсем свои обязанности забыл?! – вскинул экспрессивно руки официант, оглашая институт громовым басом.
– Опять трубишь, как слон в брачном гоне, Коля? – выпрямилась Асенька и, ничтоже сумняшеся, задрав юбку, поправила чулок, к которому был прикреплен маленький браунинг.
– Отставить! – рявкнул зардевшийся Коля и заговорил тихой скороговоркой:
– Шеф дает задание относительно крыши. И он, конечно, прав…
Далее Коля поднялся к Асеньке и заговорил ей в самое ухо. Затем, подхватив красотку под руку, утащил ее вверх по лестнице. Брошенная красная дорожка, будто испустив дух, сползла к нижней ступени и образовала труднопреодолимую для будущих гостей инсталляцию.
Народная артистка России Ирма Солнцева – истинная любимица публики и в полной мере созвучная своей фамилии натура, не отличалась красотой. Широконосая, с тяжеловатой челюстью и близко посаженными глазами, Ирма Андреевна блестяще играла в молодости острохарактерные роли. Но с годами в ней появились особые шарм и стать. Она перевоплощалась в значительных, горделивых героинь, оставаясь в душе стеснительной, трепетной инженю.
– Есть ли роли, неподвластные вам, милейшая Ирма Андреевна? – риторически восклицал худрук ее театра – мужчина резкий, крикливый, но преклоняющийся перед талантом и ангельским характером своей примы.
– Как же, Игорь Васильевич, вот эта новая роль – болезненной миллиардерши с устрашающими страстями, которую этот новый мальчик-драматург прописал так толково, – вот она-то мне точно не по зубам, – вздыхала Солнцева, ничуть не кривя душой. – Не знаю, с чего и начать, как и быть-то мне… – сокрушалась неуверенная в себе звезда.
А пухленький худрук, потирая ладошки, уже предвкушал бесподобные репетиции, на которых сердце ликует и галопирует от ожидания близкого успеха.
Проснувшись, Ирма Андреевна по привычке улыбнулась своей комнате, клочковатому осеннему небу за окном, Вселенной, огромность которой актрису не пугала, а вдохновляла: она ведь свидетельствовала о нескончаемости сущего. Вспомнив, какой важный и радостный день ей предстоит, Ирма Андреевна рассмеялась и легко вспорхнула с кровати. Несмотря на уважительный возраст, Солнцева находилась в прекрасной физической форме. А ее память, эрудиция и бьющий через край оптимизм ставились в пример педагогами театральных институтов как эталон жизненного кредо актера с большой буквы.
– Боренька, ты помнишь, что обещал мне вчера отыскать цитату из «Утра акмеизма» Осипа Эмильевича, с которой я хотела начать вечер? – затягивая пояс на халатике, стремительно подошла Ирма Андреевна к мужу, сидящему после завтрака с неизменной газетой и трубкой в кресле.
Муж Боренька был маститым писателем и верным спутником звезды, с которой прожил больше сорока лет и благодарил судьбу за это чудо. Впрочем, суженую он именовал обыкновенным чудом, а вот их дочку Анненьку – необыкновенным. Анненька училась в Италии живописи.
– Доброе утро, Юла Иванна, – сдвинул очки на лысину Борис Витальевич, глядя смешливо на встревоженную румяную жену.
– Все я нашел. Иди, спокойно кофе пей, пока не остыл.
– Ты бесподобен, как всегда, – жена клюнула мужа в макушку и пошла в кухню.
– Подобное притягивает подобное, а бесподобное – бесподобное, – резюмировал писатель и погрузился в залихватскую статью одного из лучших российских журналистов и лидеров оппозиционного движения. Чертовски здорово этот нечеловечески работоспособный Беня Дыков формулировал! Только после чтения на душе становилось тяжко и драло горло, будто сам наорался на площади.
