Проблема эсхатологической метафизики в русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX веков - страница 12

Из зарубежной философской литературы, косвенно затрагивающей эсхатологическую проблематику (точнее, то, что западным исследователям кажется таковой) можно упомянуть книгу Р. Бультмана «История и эсхатология. Присутствие вечности». Автор рассматривает проблему эсхатологии исключительно с позиций историцизма. По мнению Бультмана, проблема эсхатологии возникла из-за того, что ожидаемый конец света не наступил, Второе пришествие Христа не состоялось, история продолжилась, а потому эсхатологическая община стала историческим феноменом, а христианская вера приняла форму новой религии. На это, в частности, ясно указывает характер Евангелия от Луки. Если Марк и Матфей писали свои Евангелия как проповедники и учителя, то Лука пытается представить в своем Евангелии жизнь Христа как историк. Он также устанавливает хронологическую связь основных событий христианской религии с мировой историей, датируя рождение Иисуса и появление Иоанна Крестителя. В пользу этого утверждения говорит и факт добавления Лукой к Евангелию истории ранней христианской общины (путешествия апостола Павла). Пока христиане жили эсхатологическими надеждами, их не мог заинтересовать такой рассказ. Христианская церковь постепенно стала мирским историческим феноменом. Новая церковь иначе определила и отношение к эсхатологии, впервые появившееся у Павла и развитое Иоанном. Как для Павла, так и для Иоанна настоящее время есть «время-между». Для Павла это время между воскресением Христа и его вторым пришествием. Для Иоанна это время между воскресением Христа и концом земной жизни верующего. У Павла понимание истории определяется эсхатологией. Так, в истории Израиля он видит единую историю греха. Грех вошёл в мир через Адама, через законы Моисея он умножился. Но история – не только история Израиля, но и история всего человечества. Как иудеи, так и язычники являются грешниками и будут преданы Божьему гневу, поскольку весь мир виновен перед Богом. Таким образом, конец истории не может быть естественным результатом исторического развития, он может быть только разрывом с ним, совершённым Богом. Но всё же этот конец является целью истории, поскольку его приносит благодать Божья. Иоанном была развита концепция эсхатологического события как совершающегося в настоящем. Для Иоанна воскресение из мертвых и Страшный суд уже явлены в пришествии Иисуса Христа. Это следует из некоторых его утверждений, находящихся в оппозиции к традиционной апокалиптике. Например, «суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет», «на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы», «истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас сына Божия и, услышав, оживут». Иоанн, в отличие от Павла, рассматривает «будущее усовершенствование жизни» не в смысле апокалиптической эсхатологии с ее ожиданием космической катастрофы, а, скорее, как будущее верующего индивида после завершения его земной жизни. Иоанн дает новое толкование второго пришествия Христа, поскольку Иисус обещал своим ученикам прийти вновь и принять их в одной из множества небесных обителей. «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». Дальнейший вопрос для автора данной книги заключается в следующем: можно ли было удержать такое понимание соотношения между историей и эсхатологией? Ответ: «невозможно». Поэтому «время-между» приобрело исключительно хронологическое значение. Так, прощение греха в акте крещения уже понималось не как «смерть ветхого человека», и, тем самым, как освобождение от определявшей прошлое силы греха, а всего лишь как прощение вины, порождённой предшествующим грехом самого индивида. Таким образом, эсхатология была перенесена в неопределённое будущее. Это происходило отчасти благодаря развитию священнодействия в рамках исторической церкви. Церковь отныне понималась как результат победы Христа и оценивалась как эсхатологический феномен. Благодаря этому в христианстве впервые появляется всемирная история, которая была неизвестна античным историкам. Рождение Христа – центр истории. Вся мировая история теперь разделена на две части, причём время до Христа рассматривалось теперь как время явления Христа и церкви.