– Никакой гордости, а, Клевер?
– Она у меня была, мой король. Причем в избытке, мать ее растак. Словно весеннее поле, на котором столько цветов, что пчелы к нему так и слетаются. Но я обнаружил, что, когда ты попал в переделку, это дерьмо только мешает – гордость, в смысле, не пчелы. Так что я от своей избавился. И с тех пор ни разу не пожалел.
Стур прищурился в сторону Хлыста:
– А это кто?
– Это Хлыст. – Клевер хлопнул паренька по костлявому плечу. – Лучший из моих людей.
– Похоже, тебе с ним повезло, – заметил Стур, и окружавшие его мерзавцы захохотали.
Мерзавцев вокруг него было еще больше, чем прежде. На Севере они плодятся в бесконечном изобилии.
– У человека должны быть друзья, – сказал Клевер.
– Несомненно! Иначе некого будет пырнуть ножом, верно?
Хохот усилился. Клеверу непросто было улыбнуться, но он это осилил. Дернув головой в сторону Хлыста, он спросил:
– Хочешь, чтобы я его пырнул, мой король?
– Нет-нет. Ты уже доказал, кто ты такой, Клевер. Было бы жаль отнимать у тебя лучшего из твоих людей! А что это там у него?
– Маленький подарок для тебя.
Клевер забрал у Хлыста мешок и перевернул его. Головы шанка, подпрыгивая, раскатились по полу. Было бы неплохо думать, что это случилось в замке Скарлинга впервые, но у него было неприятное чувство, что и в прошедшие годы отрубленные головы были здесь достаточно частым украшением.
Гринуэй отступил на шаг, закрывая лицо рукой:
– Черт! Ну и вонища!
– Не будь жопой, Гринуэй. – Заинтересованный Стур спрыгнул со своего трона и оживленно подошел, чтобы посмотреть на них. В его походке еще ощущалась легкая хромота от раны, нанесенной мечом Молодого Льва. – Так, значит, ты таки преподал урок этим шанка, а?
– Не уверен, что плоскоголовые способны усваивать уроки, – отозвался Клевер.
– Уж эти-то точно не способны. – Стур пошевелил босой ногой полусгнившие головы, переворачивая их вверх косоглазыми лицами. – Ну и мерзкие же ублюдки, а?
– Я малость неловко себя чувствую, критикуя внешность других, – сказал Клевер.
– Никто не будет выглядеть хорошо, когда он мертвый, – добавил Хлыст, потом смущенно кашлянул и опустил взгляд к земле. – Мой король.
– Не знаю, не знаю, – протянул Стур, окидывая его своим влажным взглядом. – Мне приходит на ум немало таких, кого я бы предпочел видеть трупами… Я отправляюсь в Уфрис, Клевер. И хочу, чтобы ты поехал со мной.
– Будем драться?
– Ничего подобного. – Что было некоторым облегчением, поскольку Клевер не мог бы сказать, что получил большое удовольствие от их последней войны с Союзом. – Я же дал слово в круге, разве нет? Поклялся Молодому Льву торжественной клятвой! Думаешь, я могу изменить своему слову?
– Честно говоря, мой король, я чаще всего вообще не имею понятия, на что ты способен в следующий момент.
Стур ухмыльнулся:
– Разве жизнь не была бы невыносимо скучной, если бы мы знали все заранее? Ты знаешь парня по имени Оксель?
– Один из боевых вождей Ищейки. Я не доверил бы ему держать ведро, пока я мочусь.
– Иногда такие вот юркие ублюдки – как раз то, что нужно, а? Ищейке скоро конец. Он стар – и к тому же болен, как я слышал. Когда его не станет, Уфрису придется к кому-то примкнуть. Оксель хочет, чтобы это был я.
– А как же твоя торжественная клятва, данная на кругу?
Стур пожал плечами:
– Я клялся не брать его силой. Про то, что он может сам упасть мне в руку, не было сказано ни слова. Если Уфрис хочет быть частью Севера, кто я такой, чтобы спорить?
