Проблемы русской истории. Уникальность исторической судьбы России - страница 22

Хотя и после свержения Василия Шуйского страна имела шанс выпрямить вектор своего развития. Когда был разгромлен Тушинский лагерь, группа бояр во главе с Иваном Салтыковым и патриархом Филаретом направилась в польский лагерь под Смоленском, чтобы просить польского короля отпустить на русский престол своего сына Владислава. Даже такую неприемлемую для патриотических чувств россиян кандидатуру польского королевича можно считать неплохой возможностью повернуть страну на более прогрессивный путь развития. Об этом позволяет судить соглашение, подписанное русскими боярами с Сигизмундом III, об условиях приглашения Владислава на московский престол. В этом документе регламентировались полномочия государственных органов и определялись привилегии и ограничения для разных сословий. В качестве особого пункта выдвигалось требование о создании льготных условий для выезда молодых русских людей за границу с целью приобретения знаний и приобщения к европейской культуре.

Это соглашение было заключено в самый напряженный момент, когда польский гарнизон уже находился в Кремле. Данный документ содержал прочные гарантии против поглощения Руси Польско-Литовским государством. Они состояли в запрещении назначать на высшие государственные посты выходцев из Польши и Литвы и строить католические храмы, а также в требовании сохранить все прежние порядки в Московском государстве. Непременным условием предоставления царского венца польскому королевичу Владиславу был переход его в православие. Таким образом, статьи этого соглашения превращали польского королевича Владислава в русского царя польского происхождения, а государственный строй страны приобрёл бы со временем черты умеренного абсолютизма с постоянно действующим парламентом в лице Боярской думы и Земского собора.

Но и этот вариант развития страны тоже оказался безвозвратно утраченным. Видимая слабость Русского государства и предательское поведение семибоярщины породили у польского короля Сигизмунда III надежду на полное порабощение Руси без всяких формальных церемоний. Однако появление в Москве польского гарнизона, присутствие католиков-«латынян» в Кремле – священном для всех православных россиян месте – вызвали в народе взрыв патриотических чувств. Наконец-то произошло сплочение всех здоровых сил русского общества под флагом изгнания из «первопрестольной» столицы чужеземных и иноверных захватчиков. Под знамёна Первого, а затем Второго русского народного ополчения встали рядом и сторонники сгинувших самозванцев, и приверженцы боярских царей, и простые русские люди, горевшие желанием спасти свою родную землю от иностранных интервентов и местных банд.

Прямым следствием прокатившейся по стране Смуты стало растущее в народе стремление к стабильности и порядку. А ничто так не способствует стабилизации общества после долгих лет бедствий, как призыв вернуться к спасительной старине, к тем общественно-политическим институтам, которые гарантировали спокойствие и порядок раньше и должны были гарантировать их впредь. После кровопролитий и разорений Смутного времени даже правление Ивана Грозного уже не внушало былого ужаса. Тогда праведно или неправедно судил народ законный государь, а в годы Смуты вся страна оказалась под полной властью чужеземных и местных бандитов.

Так, на почве общей усталости от смутных лет и разочарования во всех промелькнувших претендентах на царский трон, верх в сознании русских людей взяли консервативные настроения. Общественному мнению тех лет больше всего отвечало воспроизведение порядков, существовавших до Смутного времени, в противовес настоящей анархии и произволу местных и иноземных бандитов. О таком повороте в общественном сознании свидетельствует хотя бы следующий весьма примечательный факт: когда Второе русское ополчение освободило Москву, его предводители Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский распорядились отчеканить на монетах лик давно умершего царя Фёдора Иоанновича, чья легитимность была вне всякого сомнения.