– Не стрелять! – заорал Шоу на общегалакте, понимая, что ниттинат ничто не остановит, кроме приказа Маски.
– Не стрелять! – гаркнул главком на лерра-лер-лийском, проявив политическую мудрость. Гибель военного атташе, пусть даже случайная, вызовет осложнения в отношениях с галактическими союзниками.
– Не стреля-а-ать!!! – неожиданно взревел ниттинат – разъяренный сержант, намеренный устроить взбучку молодым недотепам, имевшим наглость податься в гвардейцы.
Яростный вой, который в учебке любой ниттинате вбит в уши аж до хвоста, заставил охранниц засомневаться. Излучатели в ход не пошли.
Разгневанный Маски стряхнул с себя охрану; пушистые тела разлетелись по «зрительской ложе», мягко упали и проворно вскочили на лапы.
Сержант-ниттинат завывал – невесть откуда взявшийся, неразличимый в темноте ангара по ту сторону переборки. Отражения гвардейских глаз горели желтым, и казалось, что из черноты глядят такие же горящие глаза – еще более крупные, страшные. Однако это казалось. Сержанта не было, но вой звучал – парализующий волю, подавляющий способность сопротивляться.
«Бедные девочки», – отстраненно подумалось Шоу.
На прозрачной переборке вдруг расцвел крошечный ярко-белый цветок, побежал, оставляя за собой темнеющую линию и быстро тающее облачко дыма. Цветок пробежался по горизонтали, повернул вниз, затем вбок, наверх, снова вниз… Кто-то с ювелирной точностью резал переборку боевым излучателем. Чуть бóльшая мощность – и луч проплавит ее насквозь, пройдется по «зрительской ложе», напластает всех, кто тут есть.
Ниттинаты с визгом бросились к Маски, попытались вытолкать его вон. Как бы не так. Снова стряхнув охранниц, главнокомандующий Лерра-Лер-Лии вскинул передние лапы, вытянул их к переборке. Каждый коготь был готов выплюнуть ответный убийственный луч. Двенадцать когтей. Двенадцать лучей пройдут веером по ангару.
– Не стрелять! – Шоу метнулся вперед, стал между Маски и переборкой, раскинул крылья – заслонил главнокомандующего и охранниц, загородил скрытых темнотой пленников. Ничтожная преграда. Однако ничего лучшего предпринять он не мог.
Нарезая на куски отражения военного атташе, ниттинат и главкома, кто-то полосовал переборку. Бешено ругался Маски, и не умолкал разъяренный сержант… или тот, кто орал за него. Шоу тревожно следил за бегущей ослепительной точкой, рисующей узор из ломаных линий. Если бы пленник хотел, он бы уже убил всех – и Маски, и Шоу, и храбрых девочек. Ниттинаты свирепо визжали, не оставляя попыток увести Маски прочь.
Распахнулась дверь, в «ложу» ворвались офицеры охраны – лерра-лер-лийцы.
– Отставить! – рявкнул главком, сражаясь с визжащим ураганом, в который превратились его гвардейцы. – ВОН!!!
Офицеры попятились, однако не убрались из «ложи» совсем; Шоу видел отражения их озадаченных морд, торчащих в дверном проеме.
Крошечный белый цветок погас, улетел со следа дымок. За расчерченной переборкой показался пленник. Одного роста с Шоу, но двуногий, бескрылый, гораздо шире в плечах и, разумеется, в талии. Свет из «ложи» упал на закрывающую лицо дыхательную маску и на защитные очки, которые вдруг напомнили Шоу фасеточные глаза его собственной расы.
Чужак прижал к переборке ладони. Когтей у него не было, на руках – голая мягкая кожа. Под напором этих беззащитных рук проплавленный монокристалл хрустнул и осыпался. Пленник шагнул в образовавшуюся дыру. Безоружный, в изодранной военной форме, с запекшейся кровью на лбу и в коротких седых волосах. Видать, когда его брали в плен, он без боя не сдался…
